– Да, это так. Первый зонд обследует объект, второй устанавливает с ним связь, а если ничего не выходит – мы проверим, как они защищаются. К тому моменту, как мы доберемся до артефакта, мы должны решить, что мы хотим, общаться или защищаться. К тому же благодаря зондам мы уже сейчас сможем понять, с чем имеем дело – дружественны они нам или нет, – и на Земле узнают быстрее, чем это было бы возможно. Сейчас мы все-таки поближе к родной планете, чем будем, когда достигнем Альфа.
Команда не произносит ни звука. Думаю, они поняли всю гениальность плана, придуманного Гарри, Эммой и мной. К тому же использование «флота Януса» намного улучшает изначальный план НАСА, согласно которому нужно потратить несколько месяцев, чтобы понять – что такое артефакт. Теперь я понимаю, почему НАСА не стало назначать командира. Им был нужен конфликт. Им было нужно, чтобы все эти прекрасные умы сидели и спорили – ведь в отсутствие явного лидера заканчивать спор и подводить итог некому. Суть нашей миссии в исследовании, а не в принятии быстрых командных решений, поэтому в НАСА хотели, чтобы у каждого в команде была своя специальность, чтобы каждый имел право высказать свое мнение. Так их хороший план претерпел некоторые изменения.
– И как оно работает? – спрашивает Мин. – Я имею в виду, оружие.
– Сейчас мы разрабатываем рельсовое ружье, – отвечает Гарри.
– Я думала, что огнестрельное оружие в космосе не работает, – хмурится Шарлотта.
– Заработает. – Григорий раздраженно отмахивается.
– Без кислорода?
– Да. И вообще, рельсовое ружье – это просто ружье.
Голос Гарри звучит спокойно и даже буднично.
– Оружие – обычное, где используется твердая пуля и порох в качестве движущей силы, – будет стрелять в космосе. В снарядах, какими бы они ни были, уже содержится окислитель – химикат, который становится причиной взрыва пороха и выталкивания пули из ствола. Для реакции не обязательно наличие кислорода в окружающей среде. Основное отличие выстрела из ружья в невесомости – это дым, который появится в месте выхода пули. В нашем случае не нужно никакого пороха, окислителя или расширяющегося газа. Рельсовое ружье устроено по-другому, хотя в нем тоже есть пуля. Внутри ствола находятся два рельса, намагниченных с помощью большого количества электроэнергии. Сформированная электромагнитная волна движется вдоль рельсов и на огромной скорости выталкивает пулю из ствола – гораздо быстрее, чем из любого огнестрельного оружия.
– Какова цель? – спрашивает Григорий.
– Мы выпустим из рельсового ружья шесть пуль, притом довольно кучно.
– В центр массы?
– Нет, в самый край.
Русский инженер понимающе улыбается.
– Вам нужна его часть.
– Да, для изучения. Мы считаем, что важнее всего понять, из чего он сделан. Тогда мы лучше будем понимать, как… нейтрализовать его и другие артефакты.
– Что-то еще? – спрашивает Мин после долгой паузы.
– На данный момент все.
– Мне нравится. – Мин и Григорий согласны. – Мне тоже.
– Как и мне, – кивает Шарлотта.
– Я тоже за, – произносит немногословная Лина, и все глаза обращаются к Идзуми.
– А что я? Это все вне моей компетенции – моя задача сохранить вам жизнь. Изложенный вами план, похоже, отлично с этим справляется. Так что я согласна.
– У нас впереди еще много работы, – обращаюсь я к Гарри и Эмме. – И к тому же нужно решить несколько вопросов по конструкции зондов. Так что мы надеемся закончить за две? – три недели?
За все время собрания Эмма не произнесла ни звука, потому что уже знала, о чем мы с Гарри будем рассказывать. Она помогала составить план, и у нее же основная роль в его исполнении. Нам с Гарри хорошо удается концепция, но когда дело доходит до конструирования зондов, Эмма дает нам сто очков вперед.
– Определенно. Насколько я могу судить по проектным разработкам – нам вполне хватит двух недель, – говорит она.
– Нам понадобится помощь с программным обеспечением, – обращаюсь я к Лине.
– Да без проблем. У меня уже есть хорошие наработки по автономным системам зондов, но нужна конкретика. – Она обращается к Шарлотте. – Для начала – протоколы для коммуникации.
– У меня есть кое-какие наброски. Я их доработаю через пару дней и отдам вам.
– Отлично. И, кстати, Мин, мне скоро понадобятся навигационные параметры.
– С этим проблем не будет. Главное – знать, какое у нас будет ускорение и какое расстояние мы пройдем. Это, так сказать, определяющие переменные.
– Хорошо, думаю, что нужно организовать рабочую группу, куда войдем мы, – я указываю в сторону Эммы и Гарри, – и Мин с Григорием. Нам нужно решить, над чем работать и что использовать при первом запуске зондов.
Все согласно кивают.
– Следующие пару недель будут трудными. Работать придется не покладая рук, и я думаю, что мы будем много спорить. Но это того стоит. Мы сможем узнать положение артефакта, состояние «Форнакс» и, что самое важное, – достигнем поставленной цели на несколько месяцев раньше планируемого срока. Все, что нам нужно, – просто не останавливаться.
27
Эмма
Джеймс был прав: следующие две недели стали самыми трудными в моей жизни. Тренировки перед полетом на МКС были легкой прогулкой по сравнению со строительством флота «Янус». Я только сплю, ем, выполняю упражнения и работаю.
Команда постоянно нервничает, постоянно спорит друг с другом по поводу того, как лучше сделать тот или иной элемент конструкции. Я ловлю себя на мысли, что раньше этих споров было меньше просто потому, что каждый из нас занимался только своей областью, общаясь с другими членами команды лишь изредка, и то не близко. Сейчас мы постоянно конфликтуем, предъявляя друг другу все более высокие требования по мере приближения дедлайна.
Джеймс нервничает больше всех, ведь вся тяжесть работы координатором легла на его плечи. Хотя технически руководит полетом Мин, Джеймс принимает решения, ставит сроки исполнения и говорит нам, что делать. У нас было время обсудить план действий, и теперь мы просто сконцентрировались на том, чтобы воплотить его так быстро, как только возможно. Как и все на корабле, я начинаю думать о Джеймсе как настоящем командующем нашей миссией.
Однако позднее между нами произошел раскол. Неделю назад он взял у меня анализ крови и сделал укол от ослабления костей. Он увеличил длительность моих занятий физкультурой до трех часов в день, но я максимум могу сделать только половину. Работа отнимает очень много времени – мы должны закончить зонды в срок, но то, что я меньше занимаюсь спортом, Джеймса совсем не радует. Мы как старая супружеская пара – постоянно пререкаемся друг с другом о том, в чем ни один из нас, как мы точно уверены, не пойдет на компромисс.
Я занята распайкой печатной платы, когда он вплывает в лабораторию и опирается о стол.
