– Фаулер постарался. Заставил меня взять дом с тремя спальнями.
– Это восхитительно. Мне очень нравится.
– И это еще не все.
Я удивленно поднимаю бровь.
– Твоя сестра с семьей живут в одном из соседних бараков. Я поговорил с Фаулером, и он сказал, что может переселить их в такой же дом, так что ты сможешь жить с ними, если хочешь.
Он меня выгоняет. Значит, не хочет со мной жить. Почему? Потому что я ему помешаю? Пока еще я не совсем самостоятельна и, конечно, буду тормозить его, но я хочу быть тут! Я хочу ему помочь!
– Если ты этого хочешь, – тихо говорю я.
Он замирает.
– Я вроде как думал… Что это ты этого хочешь.
– Это не так.
– Чего же ты хочешь?
Я тяжело сглатываю.
– Я хочу остаться тут и помочь тебе. Я хочу закончить ту работу, что мы начали на «Пакс».
* * *
В моей спальне есть отдельный туалет, и я за это благодарна. В больнице мне его не хватало.
На следующее утро я как раз заканчиваю умываться, когда слышу, как открывается входная дверь. Порыв холодного воздуха врывается внутрь и заполняет все помещение. Я слышу грохот, как будто весь дом переворачивают вверх дном. Выйдя из ванной с полотенцем в руке, я замираю, раскрыв рот.
Обеденный стол и вся мебель отодвинуты к стенам, а основную часть зала теперь занимают специальные тренажеры. Джеймс решил превратить свой дом в отделение физиотерапии.
И все это для одного человека.
Он приветливо улыбается и, взяв меня за руку, ведет по комнате, как завзятый продавец автомобилей проводит по выставочному залу покупателя с желанием показать ему новейшую модель.
– Джеймс, ну не надо забирать под это всю комнату.
– Конечно надо! – весело отвечает он, усаживаясь на горизонтальный велосипед.
Я знаю, когда с ним не нужно спорить, и сейчас как раз тот самый случай.
Когда он уходит, чтобы поработать с Фаулером, Оскар остается со мной, что меня удивляет.
– А ты разве не будешь помогать с планированием предстоящей миссии? – спрашиваю я его.
– Я уже помог. Сейчас Джеймс попросил меня остаться тут просто на случай, если тебе что-то понадобится.
– Да я и сама справлюсь.
– О, в этом я не сомневаюсь. Но я изучал некоторые физиотерапевтические техники, так что могу помочь. Начнем?
Как выяснилось, Оскар и правда знает об этом немало. Он определенно сильнее, чем я предполагала, глядя на его фигуру. Иногда он заботлив, иногда строг, но всегда рядом, когда мне нужна помощь. По-моему, он никогда не устает, либо просто это я всегда так ослаблена и уже не помню, что значит быть нормальной.
– Что дальше?
– Упражнение «гребля», а потом отдых. – Открытой рукой он приглашает меня к тренажеру. – Вы отлично справляетесь, мэ-эм.
– Оскар, тебе не обязательно звать меня «мэ-эм».
– Мне не трудно. Уважение ничего не стоит, но дает много преимуществ.
Значит, «мэ-эм».
Между подходами, пытаясь отдышаться, я пытаюсь спросить:
– Как давно ты знаешь Джеймса?
Взгляд Оскара как будто устремляется вдаль.
– Всю мою жизнь.
Это почти подтверждает мою догадку о том, что он его сын, но я должна проверить.
– Он твой отец?
Долгое время Оскар молчит. Я уже почти собираюсь задать следующий вопрос, когда он неожиданно отвечает.
– Если бы я кого-то и назвал отцом, то это его.
Что это значит?
Думаю, это как-то связано с тем, о чем я спросила Джеймса по дороге на Землю: я пыталась выяснить, что с ним случилось. Но в АтлантикНете никакой информации о нем мне не удалось найти, а сама я пока еще не настолько бодра, чтобы ходить по лагерю и расспрашивать, кто что знает. Вот Оскар наверняка знает.
Выполнив упражнение, я сажусь за обеденный стол, вытирая пот. Оскар, стоя за моей спиной, готовит какие-то закуски.
– Оскар?
– Да, мэ-эм.
– Когда Джеймс попал в беду, ты там был?
– Был.
– Ты расскажешь мне, что случилось?
– А вы не знаете?
– Нет.
– Думаю, Джеймс предпочел бы рассказать вам об этом сам.
– А что можешь сказать ты? Мне важна любая информация.
Оскар молчит и только смотрит на секундомер, который держит в руке. Судя по всему, пришло время для еще одного подхода.
И снова я делаю упражнение «гребля», вкладывая всю свою злость в каждый взмах. Оскар, похоже, просто хороший друг. Но хоть и поступает, по-видимому, правильно, я по-прежнему чувствую, что у них есть свой секрет, к которому меня не пускают.
Закончив подход, я, пытаясь отдышаться, снова задаю вопрос:
– Как он угодил в неприятности?
– Ты имеешь в виду реальную причину?
– Да.
– Он пытался спасти того, кого любил.
– Это же не преступление.
– Я согласен.
– Тогда что произошло?
– Он предпринял крайние меры. Кое-кто угрожал забрать власть у самых могущественных сил на планете, а Джеймс недооценил их возможную реакцию.
* * *
Вот уже две недели мы занимаемся одним и тем же: завтракаем, Джеймс уходит на работу к Фаулеру, Оскар занимается со мной физиотерапией, мы вместе обедаем, я сплю, затем новая порция упражнений и, наконец, ужин.
Но сегодня происходят долгожданные изменения. Сквозь открытую дверь с уличного холода шумно вваливаются Мэдисон, Дэвид, Оуэн и Аделина, неся с собой разогретую еду. Наш собственный ужин стоит горячий на столе, и хотя вместе все это совсем немного, но в нынешних условиях это настоящий пир. Мы съедаем все в один присест.
Сестру с семьей я не видела с самой больницы. Сейчас я стала сильнее и, демонстрируя это, испытываю странное чувство гордости. Несмотря на все мои протесты, физиотерапия с Оскаром помогла.
Разговор за столом течет не очень легко. Я хочу все рассказать Мэдисон и Дэвиду, но мое первое задание и то, что позднее произошло на «Пакс», все еще засекречено. Джеймс и я говорим, что миссия прошла успешно, но впереди еще много работы.
Мэдисон, естественно, относится к Джеймсу с осторожностью и любопытством. Она с пристрастием расспрашивает его, а я, замечу, очень внимательно слушаю. Конечно, у меня есть и свои вопросы, и часть меня надеется, что она заставит его ответить на них.
– Откуда вы, Джеймс?
– Я вырос в Эшвилле, Северная Каролина. А в школу ходил в Стэнфорде.
