– Что ж, я пересмотрела вашу карту и должна сказать, впечатлена вашим прогрессом.
– Хорошо. Что сегодня за тесты?
Нажав что-то на планшете и выведя на экран результаты лабораторных исследований, она продолжает говорить уже с меньшим энтузиазмом:
– Итак… С мышечной массой у вас получше. Некоторые показатели значительно выросли.
Я чувствую, что приближается какое-то но, и думаю, надо пощадить ее чувства.
– А плохие новости?
– Плохие новости в том, – осторожно говорит доктор, – что плотность ваших костей восстанавливается не так хорошо, как мы рассчитывали.
– Понятно.
– Остеопороз очень трудно повернуть вспять. Как только кости стали мягче, не так-то просто становится нарастить их обратно.
– И что все это значит?
– Я хочу, чтобы вы умерили свои ожидания, Эмма. Вы получили настолько невероятный опыт, что на вашем месте мало кто вообще смог бы выжить. И я знаю, что вы с Оскаром усиленно работали над тем, чтобы восстановить ваше тело.
– И чего же мне тогда ждать?
– Откровенно говоря, я думаю, что ходунки вам будут теперь нужны до конца жизни и полностью ваши силы не восстановятся. Усталость, боль, судороги – не думаю, что все это уйдет. Может быть, со временем они незначительно ослабнут.
Слова, словно молотом, ударяют мне в грудь, как слово судьи, коротко и несправедливо вынесшего приговор невиновному. Я снова хочу ходить и быть свободной, ведь я так долго над этим работаю! Не может быть, чтобы до конца моих дней реальность осталась такой.
Доктор Ричардс, кажется, заметила мое разочарование. Она наклоняется вперед и берет меня за руку.
– Звучит хуже, чем есть на самом деле, Эмма, уверяю вас. Как бы ужасно это вам ни казалось, вы сможете привыкнуть к тем ограничениям, которые накладывает на вас ваше тело – мы все привыкнем. Но я понимаю, что это, должно быть, тяжело для вас. Я пересмотрела вашу медицинскую карту до полета МКС, и тогда вы были просто олицетворением здоровья. Представляю, сколько вы трудились, чтобы добраться туда, и понимаю, что вы будете работать ничуть не меньше, чтобы вернуть себе здоровье. Просто помните, что эта дорога доведет вас лишь до определенной точки, поэтому не мучайте себя слишком сильно и, что самое важное, – не будьте слишком строги к себе, когда поймете, что ваши ожидания расходятся с реальностью. Умерить их – вот самое важное, что вы должны сейчас сделать.
* * *
Обратно домой мы с Оскаром идем молча. Почему-то в моей голове всплывают образы Гарри, Григория, Мина, Лизы, Шарлотты и Идзуми. Я вернулась на Землю только лишь благодаря им, благодаря их жертве. Я должна быть благодарна, что сейчас все не так плохо, как могло бы быть. И надеюсь, что когда-нибудь смогу выплатить им свой долг. С Джеймсом так не получится – перед ним, наверное, я буду всегда в долгу.
Мы проходим мимо бараков, где живет его брат с семьей, и у меня появляется идея. Нужно, чтобы произошло что-то хорошее, и собираюсь этого добиться.
* * *
Когда Джеймс возвращается домой, он совершенно измотан. Усталость в нем заметна гораздо сильнее, чем когда бы то ни было, – даже больше, чем на «Пакс» с его бесконечным стрессом и напряженной работой.
– Что случилось?
Он плюхается на диван.
– Бесконечные вопросы, – мотает он головой, – бесконечные споры. А я стою, пытаясь объяснить, что ситуация намного сложнее, чем я вообще мог предположить. Это была просто какая-то агония.
– Уверена, они просто пытаются все понять, чтобы принять максимально правильное решение относительно людей, которых пытаются спасти.
– Или относительно самих себя.
– И для этого тоже.
– Честно говоря, я понятия не имею, как все решится.
– А как ты предполагаешь?
– Я вижу два варианта. Первый: они дадут добро на миссию, тогда у нас будет реальный шанс на выживание, при котором спасется чуть более нескольких тысяч людей. Второй: они могут решить, что все безнадежно, и замкнутся в себе.
– И что это значит?
– На данный момент Атлантический Союз – единственный из трех суперсил, кто знает, с чем мы столкнулись. А обитаемых зон и ресурсов осталось совсем немного, так что они могут начать действовать первыми.
– В каком смысле «действовать»?
– Закончить войну, которая сейчас, по сути, поставлена на паузу. Думаю, сначала они нападут на Страны Каспийского Договора. Потом заключат мир с Тихоокеанским Альянсом, пока те не закрепятся на прикаспийских территориях, а затем пойдут дальше. При условии, конечно, что Альянс в упор не видит предостережений и объявит войну.
Я вздыхаю. Как обычно, Джеймс разобрался во всех хитросплетениях ситуации быстрее, чем я, и наверняка быстрее всех остальных.
– Что мы сможем с этим сделать?
– Сейчас? Ничего. Нам остается только ждать.
Вероятно, мы действительно ничего не можем поделать.
Но я кое-что сделать должна.
* * *
После обеда я возвращаюсь в свою комнату, надеваю толстое пальто, высокие ботинки и натягиваю на руки мои кожаные перчатки. Когда я уже у самого порога собираюсь надеть шапку-ушанку и шарф, меня замечает Джеймс.
– Куда ты собралась?
– В гости к Мэдисон, – вру я, стараясь говорить как можно более беспечно.
– Сейчас? – он искоса глядит на меня.
– Конечно.
– Там мороз.
– Там всегда мороз.
Джеймс смотрит на меня изучающе.
– Мне нужен свежий воздух, – пожимаю я плечами. – Так что пройдусь немного.
– Что сегодня сказал доктор?
– Отметила мой прогресс, – говорю я, и это почти правда, а точнее – не полная ложь.
Вижу, что он сомневается, но потом сдается.
– Хорошо, Оскар, сходи с ней, – кричит он на кухню, где тот моет в раковине тарелки.
– Да, сэр, – мягко отвечает Оскар.
– Нет, не нужно, я в порядке.
– Нет, не в порядке.
– Джеймс…
– Нет. Эмма, твои кости еще тонкие, слабые и хрупкие, как леденец. Если порыв ветра свалит тебя на землю, то при падении ты получишь добрую дюжину переломов и будешь лежать в темноте всю ночь. Это того не стоит.
Да, с этим я спорить не могу. И не буду.
* * *
Оскар не спрашивает, куда мы идем. Вообще, даже не похоже, что ему холодно или что его бесят мои неуклюжие короткие шаги.
Ночью лагерь выглядит мило. Белые полушария домов тускло светятся в темноте, как светлячки, наполовину закопавшиеся в песок. Вдоль дороги горят светодиодные фонари, освещающие падающие снежные хлопья. Они сыплются с неба уже несколько часов – не так долго, чтобы покрыть землю толстым слоем, но напоминая о том, что Долгая Зима еще здесь, бесконечная, только и ждет момента, чтобы нас поглотить.
