Он выходит из офиса Джеймса, где был занят работой, которую тот ему оставил.
– Да, Эмма?
– Ты не против сходить на склад за нашим еженедельным запасом еды?
– Вовсе нет. Я должен зайти еще куда-нибудь?
– Нет, спасибо.
Как только он уходит, я обращаюсь к Мэдисон:
– Вообще-то, мы еще не разговаривали об… этом.
– А может быть, и стоило бы. Может, вы не о предстоящей миссии должны спорить, а решить, кто вы друг для друга.
– Может быть.
– Здесь нет никаких «может», Эмма. Слушай, я знаю, что я не ученый, как ты и Джеймс, но я разбираюсь в людях. И тебя я знаю лучше, чем кого бы то ни было, даже лучше Дэвида. Эмма, ты ни о ком не беспокоилась больше, чем о нем, и если ты не скажешь Джеймсу, что ты чувствуешь, то будешь жалеть об этом до конца своей жизни.
* * *
Я не единственная, кто должен сказать, что чувствую.
Брат Джеймса работает в первую смену, так что пока он на работе, я иду к соседнему дому, чтобы поговорить с Эбби.
Как и Мэдисон, она сейчас работает из дома через АтлантикНет. Здесь каждый работает, не важно над чем, и не важно, где он в этот момент сидит. В спортзале организован детский сад (они называют это школой, но расписания занятий там нет), так что родители могут работать полный день. Мамы и папы больше не проводят круглые сутки со своими детьми. Это невозможно – еще одна цена Долгой Зимы и выживания.
Открыв дверь, Эбби выглядит очень виноватой.
– Мне правда очень жаль, но через час я должна сдать работу, а мне нужно еще раз пересмотреть весь документ.
– Конечно, занимайся. Придешь потом к нам, когда освободишься? Можешь не торопиться.
– Конечно. Все хорошо?
– Да, все в порядке. Просто… мне нужно спросить тебя кое о чем.
Через двадцать минут, когда я уже сижу дома, перечитывая необходимую информацию на своем планшете, раздается стук в дверь. Я уже собираюсь встать, но Оскар оказывается быстрее.
– Здравствуй, Эбби, – говорит он, открывая дверь.
– Оскар, – тихо отвечает она. Но, увидев меня, ее лицо проясняется. – Привет. Мы все еще можем поговорить?
– Конечно, заходи.
Она присаживается ко мне на диван, и мы сидим так же, как немногим ранее я сидела с Мэдисон. И, как и в случае со своей сестрой, я прошу Эбби сохранить все в тайне, а когда она соглашается, говорю:
– Джеймс отправляется в новую экспедицию.
– Какую экспедицию?
– Такую, из которой он может не вернуться.
Эбби отворачивается, пытаясь осмыслить новости.
– Понятно.
– Я точно не знаю, когда он отправится. Если мои догадки верны, то, может быть, через несколько месяцев.
– Я могу чем-то помочь?
– Да.
– Ты хочешь, чтобы я поговорила с Алексом.
– Да. Джеймс никогда не говорил мне о том, что произошло между ним и братом, и о том, что случилось ранее. Но я знаю, что, когда он снова отправится в космос, ему будет важно знать, что все здесь поддерживают его. Что бы Джеймс ни совершил ранее, он был хорошим братом Алексу с самого начала Долгой Зимы. Благодаря ему мы все находимся тут и пока еще живы. Возможно, свою жизнь ему придется отдать за нас.
Эбби встает, вытирая о брюки ладони, как будто пытаясь согреть их.
– Это трудно, Эмма. Но я посмотрю, что можно сделать.
* * *
Однако ночью Джеймс не возвращается. И на следующий день – тоже.
Мы с Оскаром идем в здание Олимпа, где я заглядываю в каждый офис, спрашивая всех, кого увижу, не известно ли им что-то о нем. Через какое-то время я начинаю напоминать себе почтальона, который ищет адресата, пытаясь отдать потерявшуюся посылку.
Никто ничего не знает или просто не собирается мне говорить.
Мне еще ни разу не был так нужен мобильный телефон.
* * *
Ночью я никак не могу заснуть и все продолжаю думать. Что, если Каспийцы взяли Фаулера и Джеймса в заложники? Или подбили их вертолет? Или объявили войну?
На следующий день я продолжаю убирать дом, а Оскар с любопытством наблюдает за мной. По-моему, если я еще раз вытру кухонные раковину и кран, нержавеющая сталь попросту протрется насквозь.
– Джеймс очень способный, – мягко говорит Оскар. – Если кто и сможет вернуться, то это он.
Значит, он тоже волнуется, но показывает это странным способом – успокаивая меня. Я рада, что он с нами, хоть он и остается для меня загадкой.
Стук в дверь заставляет меня практически подпрыгнуть на месте. Я бросаюсь к тамбуру со всей скоростью, которую позволяет мне трость, надеясь наконец-то услышать хорошие новости. Но уже перед тем, как открыть дверь, я понимаю, что Джеймс бы не стучал, а просто вошел внутрь.
Стучат обычно… посланники с плохими вестями.
Уже с любопытством я распахиваю дверь и даже отшатываюсь назад от неожиданного посетителя.
Алекс.
– Я могу войти? – спрашивает он.
– Конечно.
Оказавшись внутри, он награждает Оскара тяжелым взглядом.
– Здравствуйте, сэр. – Тон Оскара является полной противоположностью злобе, которую источает Алекс в его адрес.
Мы садимся на диван.
– Эбби сказала мне, что Джеймс уезжает и, возможно, никогда не вернется назад.
– Совершенно верно.
– И благодаря ему мы здесь.
Я киваю.
– Я хочу знать, что происходит, что он сделал и в какие неприятности попал. Сможете мне это рассказать?
Весь следующий час я рассказываю Алексу обо всем, начиная с момента, когда Джеймс спас меня на МКС. Он молча и внимательно слушает. Этим он похож на Джеймса – они оба любители глубоко подумать.
Когда я заканчиваю, он встает и просто говорит:
– Спасибо.
Я встаю, опираясь на трость.
– Так вы придете увидеться с ним?
– Пока не знаю. Мне нужно время, чтобы все обдумать.
* * *
Еще одна бессонная ночь. Именно так бы все и было, если бы Джеймс отправился в экспедицию, а я бы осталась тут. Я постоянно думаю о нем и беспокоюсь. И сейчас уверена еще больше: я должна лететь с ним.
Я сижу за столом, просматривая свой планшет, когда распахивается входная дверь. Повернувшись, я чувствую, как мое сердце замирает от того, кто стоит в дверном проеме на фоне падающего снега.
Джеймс.
Он выглядит осунувшимся, но это он.
Схватив трость, я спешу к нему, а когда он видит, что я практически пытаюсь бежать, то бросается мне навстречу. Мы крепко держим друг друга в объятьях, не отпуская.
