Рудик вздохнул, поднялся с пола и, подойдя к трупу Петровича, почесал в затылке.
– Начну, пожалуй, с этого, – произнес он. – Похоже, старик при жизни кушал хорошо и страдал полнокровием. Хороший хабар на голодный желудок.
* * *
На базе группировки «Воля» царило смятение. Боец, который чудом сумел спастись из мясорубки в научном центре возле озера Куписта, поведал о том, как погиб весь отряд, охранявший этот центр. И о смерти Безноса, главаря группировки, рассказал тоже. В подробностях
[3].
Все бойцы «Воли» сейчас собрались возле административного здания комплекса производств «Вектор», где имелась довольно большая асфальтовая площадка, заменявшая плац. Толпа шумела. Кто-то предлагал немедленно выдвигаться к озеру Куписта, чтобы отомстить кому-то. Другой орал в голос, что надо сначала вожака выбрать, явно имея в виду себя. Третий бубнил о том, что задолбало все – пожрать ничего хорошего давно нету, сапоги хреновые стали поставлять местные барыги, как «мусорщиков» прижали, артефактов в Зоне почти не осталось, так что пора расходиться, чтоб каждый сам за себя.
Неровный гул человеческих голосов катался по плацу, то усиливаясь в одном месте, то переходя в глухой рокот недовольства в другом – и постепенно становясь все более слаженным. Все как-то разом вспомнили неудачи, преследовавшие группировку в этом году, и даже эйфория по поводу того, что удалось отбить «Вектор» у «боргов», больше не грела.
Было ясно: еще немного, и больше сотни «вольных» просто разойдутся кто куда, положив конец существованию одной из самых мощных группировок Зоны. Но внезапно даже не крик, а какой-то нечеловеческий рев пронесся над плацем:
– Хорррош, нах!!!
От жуткого звука, неожиданно ударившего по барабанным перепонкам, все резко замолчали. И тогда на центр плаца вышел человек, умеющий рявкать столь громко, с плечами, которые были шире его талии раза в три – по крайней мере так казалось на первый взгляд.
– Хорош галдеть, – повторил он уже немного тише. – Раскудахтались, как бабы на рынке, слушать противно.
– Не любо – не слушай, – ответил кто-то из толпы. Плечистый боец резко развернулся на голос, но говоривший предпочел не продолжать.
Не дождавшись развития темы, плечистый произнес:
– Есть еще желающие что-то сказать?
Желающих не нашлось. Зато другой голос из толпы крикнул:
– Коваль, да хорош тебе тянуть квазимясо за мошонку. Вышел – так говори.
– Я скажу, – отозвался боец с плечами потомственного кузнеца и характерным прозвищем. – Скажу, что не дело это – группировку распускать. Поодиночке мы никто, а вместе – силища, которая совсем недавно «боргам» наваляла, и если надо, кому угодно объяснит, кто в Зоне хозяин. Верно я говорю, братцы?
– Ну, верно, – раздались неуверенные голоса.
– Безнос погиб, но дело его живет и будет жить, пока существует наша «Воля»! – возвысил голос Коваль. – Конечно, каждый может уйти и забрать свою долю, что хранится на нашем складе. Но подумайте, сколько еще ваших долей лежит на складах «боргов»? Разойдемся – и не видать нам всех этих несметных богатств. А ведь сейчас самое время добить проклятых черно-красных и забрать у них то, что принадлежит нам, как мы забрали наш «Вектор»!
– Дело говоришь, Коваль! Верно! Правильно! – понеслось над плацем. Приунывшие было бойцы поднимали головы, в их глазах вновь загорался свет решимости идти до конца, к цели, которую им только что обозначили.
Вдруг резкий, громкий голос возвысился над гудением толпы бойцов.
– Красиво говоришь, Коваль! Уж не в гетманы ли метишь?
«Вольные» разом притихли. А вперед, растолкав стоящих, вышел жилистый, узколицый парень в бандане. В плечах он был чуть ли не вдвое меньше Коваля, но, судя по быстрым движениям и наглому взгляду, это был боец из тех, кто с отрубленными руками и ногами норовит зубами впиться противнику в горло.
– Быть мне гетманом или нет – то братьям решать, – прищурился Коваль. – А ты, Мангуст, что-то имеешь против моей кандидатуры?
– Имею, – кивнул парень с прозвищем, которое подходило ему как нельзя кстати: он и правда был похож на шустрого и злого зверька, грозу змей и скорпионов. – Хотя бы потому, что ты вместо того, чтобы закрепиться здесь, на «Векторе», сил набраться, пытаешься измотанную в боях группировку снова бросить на борговские пулеметы. Красно-черные сейчас на своей старой безе закрепились, раны зализывают. Как думаешь, много нас в живых останется, даже если победим?
– Когда это «вольные» смерти боялись? – недобро усмехнулся Коваль. – Нет большей чести для воина, чем умереть в бою! И только трус считает иначе.
– То есть ты меня сейчас трусом назвал? – вкрадчиво спросил Мангуст.
– А как еще назвать человека, который боится пойти и добить врага?
Коваль не считал Мангуста серьезным противником. К тому же сейчас, чтобы закрепить авторитет, ему нужна была показательная жертва. Несогласный с его словами, которого можно убить на глазах у всех. Чисто чтоб другим неповадно было идти против него. И Мангуст подвернулся под руку как нельзя кстати.
– Это прямое оскорбление, – спокойно произнес Мангуст. – И за это я вызываю тебя на арену по Закону свободы.
– Добро, – кивнул Коваль, снимая с плеча автомат и аккуратно кладя его на асфальт. – По нашему закону, который ты озвучил, каждый бьется тем оружием, которое имел при себе на момент вызова. Но есть более древнее правило дуэли – вызванный имеет право выбрать оружие. Поэтому, если ты и правда смелый боец, докажи это. Попробуй победить меня голыми руками.
Мангуст нахмурил брови.
– Закон есть закон. Его не для того придумал первый гетман, чтобы менять по твоему желанию.
– Испугался, щенок? – хмыкнул Коваль. – Как тявкать под ногами, так храбрости хоть отбавляй. А как разобраться чисто по-мужски, так все, хвост поджал и давай скулить?
Мангуст в ярости сдернул с плеча укороченный АК, направив его на обидчика, щелкнул переводчиком огня…
– Ну, давай, застрели безоружного. – Коваль развел руки в стороны. – Только смотри не промахнись с трех метров, а то совсем смешно будет, если и тут облажаешься.
Коваль понимал, что сейчас Мангуст работает на него, выставляя себя в очень невыгодном свете, а ему подкручивая рейтинг до небывалых высот. Безбашенные «вольные» и правда всегда уважали тех, кто не боялся смерти, и сейчас безоружный Коваль, с ухмылкой смотревший в лицо вооруженного противника, выглядел в их глазах настоящим героем.
– Ладно, мля, будь по-твоему, – скрипнул зубами Мангуст, в ярости швырнув автомат себе под ноги.
И тут же, с места, мощно прыгнул вперед, словно скрученная до поры и вдруг внезапно распрямившаяся пружина.
