До жилых зданий Припяти было метров триста, не больше. И ближайшую пятиэтажку было практически не видно – ее скрывали огромные, медленно шевелящиеся, блестящие щупальца, напоминающие клубок гигантских анаконд. По стенам здания медленно текла какая-то вязкая жижа, выделяемая этими щупальцами, и под этой жижей дымился бетон, словно на него плеснули концентрированной кислотой. Но еще сильнее дымилась земля, на которую со стены стекала эта жижа…
– Внешнее пищеварение, – шепнул Призрак. – Мразь учится растворять и жрать землю. Если научится – трындец всей почве. Будет не планета, а клубок щупл толщиной с реку Припять, а то и побольше.
Орф, офигевший от увиденного, хлопал всеми своими четырьмя глазами. Даже Меченый вроде слегка смутился. И это понятно. Когда видишь цель, оно всяко проще просчитать, как ты ее будешь атаковать. Но когда цель размером с город, возникают вполне обоснованные сомнения в успехе той атаки. Даже если удастся создать портал, хватит ли его мощи, чтобы всосать в себя эдакую махину? Да и вообще, получится ли так его мысленно настроить, чтоб он именно тянул в себя материю, а не просто пассивно мерцал, ожидая, пока в него прыгнет очередной безумный сталкер…
Но тут мне показалось, что в клубке этих щупалец я что-то вижу. Нечто вроде светлого пятна. Что бы это могло быть?
Я вскинул винтовку, приник к оптическому прицелу…
И увидел…
Она была похожа на оловянную фигурку, на три четверти расплывшуюся по раскаленному листу железа. Еще смутно узнаваемо было лицо, но тело уже стало частью монстра, превратилось в большое серебристое пятно неправильной формы, сквозь которое уже успели прорасти два небольших щупальца.
Значит, оно и Настю убило…
Но как?
Кио не так-то просто уничтожить. Они и бойцы каких поискать, и с неуязвимостью у них все в порядке, и огнем отплеваться могут, например. Да на крайний случай Настя и убежать могла, киборги мира Кремля умеют бегать со скоростью, намного превышающей человеческие возможности…
И вдруг меня осенило!
Как пулей в мозг ударила мысль!
Настя была беременна. И возможно – не точно конечно, совершенно не точно, – но в порядке бреда можно предположить, что вот эта стремительно растущая масса щупалец и есть то, что она родила! А потом чудовище поглотило ее, а она не стала сопротивляться. Любая мать скорее умрет, чем причинит боль своему ребенку.
И если это так, то, скорее всего, вон там, где Настя постепенно становится частью кошмарной твари, и есть ее основной нервный центр. Даже если это ужасное дитя сейчас пожирает свою мать, все равно между ними остается связь, которая, возможно, является уязвимым местом чудовища.
Все это было очень зыбко, не точно, на уровне догадок. Но своей сталкерской чуйкой, которая не раз выручала меня в трудную минуту, ощущал я сейчас, что так оно и есть на самом деле. И что возможно, если нам очень повезет, эта моя невероятная догадка и станет ключом к победе.
Я обернулся к Меченому.
– Видишь танталовое пятно меж вон тех щупалец?
Сталкер кивнул.
– Это твоя цель. Там и нужно открывать «кротовую нору».
– Точно знаешь? – прищурился Меченый.
– Нет, – честно признался я, отмыкая «Бритву» от своей винтовки. – Зато я точно знаю, что этот нож способен разрезать «второе сердце». Бери. Дарю.
Меченый замер на мгновение, осознавая сказанное, потом посмотрел на меня так, словно взглядом пытался пробиться сквозь изуродованную плоть и заглянуть мне прямо в душу.
Похоже, ему это удалось, потому что он протянул руку, взял мой нож, сверкающий огнем цвета чистого неба, и негромко произнес:
– Благодарю тебя, Снайпер.
Но мне было не до обмена любезностями – надо было делать то, зачем мы сюда пришли. Поэтому я повернулся к Орфу и сказал:
– Этого сталкера прикрыть надо будет, когда он побежит. Отвлечь монстра из всех стволов, что у вас есть.
– Сделаем, – кивнул Орф обеими головами одновременно. Надо же, оказывается, в редких случаях они умеют делать одинаковые движения. В очень редких. Во всяком случае, я подобное видел впервые.
Главарь чернобыльских мутантов нажал на тангенту рации, прикрепленной к его плечу.
– Внимание всем! – прорычал он. – По моей команде открываем огонь. Цель – прикрыть сталкера. Поэтому стреляем по щуплам, которые к нему потянутся. Приготовиться…
И Меченый побежал.
Изо всех сил.
Так, как когда-то он несся за одним наемником, которого так и не догнал в итоге…
Хотя нет!
Если бы он тогда несся с такой скоростью, как сейчас, думаю, он настиг бы убегающего – и история Зоны, возможно, сложилась бы совсем по-другому…
Чудовище практически сразу же заметило человека, бегущего к нему. Глаз у него не было, но на движение оно реагировало отменно. Огромное щупальце дернулось в сторону Меченого, взметнулось вверх, словно плеть, которая через мгновение одним ударом расплющит дерзкую букашку…
– Огонь! – заорал Орф обеими своими головами. Кто бы мог подумать, что и левая его башка умеет кричать. Оказалось, что когда надо – может, да так, что у меня в обоих ушах зазвенело…
А потом справа и слева замолотили пулеметы, раздались характерные хлопки гранатометов, и на взметнувшемся вверх щупальце расцвели огненные бутоны разрывов. Я видел, как во все стороны полетели клочья багрового мяса, как длинные очереди вспарывают толстую шкуру твари и как из ее ран брызжет черная кровь. Что ж, если чудовище можно ранить, то, значит, его можно и убить…
Наверно…
Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить.
* * *
Еды было много, но она вела себя агрессивно. В отличие от других двуногих она не подчинялась его мысленным приказам, плевалась огнем, рвала его тело раскаленным свинцом…
И это было больно.
Как сказала мама, «укус комара слегка неприятен. Но когда комаров слишком много, легкая неприятность превращается в серьезную проблему». Возможно, она сказала это не ему и давно – просто ее память отныне стала его памятью, и все, что когда-то было личностью кио по имени Настя, стало им, растворилось в нем без остатка. Это было невыразимо приятно – питаться, расти и чувствовать, что любимая мама теперь навсегда с тобой…
До тех пор, пока не появилась злая еда, явно собирающаяся его убить.
Сейчас он уже жалел, что поглотил всех двуногих кукол, с помощью которых захватил город, – ведь здесь и без того было много пищи. Например, живое дерево ему пока еще трудно было переварить. Гораздо проще сделать это со старыми дверями, мебелью, оконными рамами. Он уже научился делать это совершенно непринужденно. Город был буквально набит трухлявой едой, которую мама называла «органикой». Правда, люди гораздо вкуснее, потому он и сделал собою всех кукол, когда решил, что они больше не нужны. Однако живая плоть попадается не часто, поэтому пришлось довольствоваться мертвой органикой – на которой, тем не менее, ему удалось хорошо вырасти.
