Она снова раскрыла глаза, когда над ней озабоченно закудахтала Уна:
— Что вы с собой сделали, девочка моя? В воде кровь. Встаньте, я посмотрю.
Мерри опустила глаза и увидела, что в воде действительно расплывается кровь. Она текла из ранки на правом бедре. Прикусив губу, она встала, чтобы Уна оценила повреждения.
— Боже правый! Что вы хотели сделать? Отрезать ногу?
— Все не так плохо, — раздраженно ответила Мерри, хотя ранка болела сильно. Было больно, даже когда она стояла, но в воде боль становится еще сильнее! Она не собиралась делать такой глубокий разрез, но что теперь об этом говорить. Дело сделано. К тому же она чувствовала себя очень глупо. Оказалось, что второй раз можно было и не резаться.
Укоризненно покачав головой, служанка предложила Мерри сесть в ванну и продолжить мыться. Девушка так и сделала, стиснув от боли зубы.
Уна наблюдала за ней несколько минут, потом спросила:
— Интересно, что он подумал, когда утром увидел кровь? Что он выполнил свой супружеский долг? Или он знает, что не выполнил, и понял, что вы испачкали кровью простыни?
— Не знаю, — вздохнула Мерри и почувствовала, что боль начала утихать.
— Мне кажется, он считает, что справился, но перестарался, — решила Уна. — Утром, когда он велел мне не будить вас и приготовить ванну, он выглядел виноватым.
Мерри в какой-то момент ощутила свою вину, но постаралась избавиться от этого чувства.
— Ну и ладно. Тогда, возможно, он спишет все на алкоголь и не станет пить так много, если захочет лечь со мной в постель.
Уна что-то поворчала себе под нос, потом процедила сквозь зубы:
— Мне с самого начала не нравилась идея переезда в Англию. Но, увидев состояние человека, за которого вам предстояло выйти замуж, мне больше всего захотелось вытащить вас из замка, усадить на лошадь и увезти обратно в Шотландию. Трудно поверить, что Бог и судьба проявили к вам такую жестокость: забрали у насквозь проспиртованного отца и отдали такому же пьянице-мужу.
— Да уж, — уныло протянула Мерри.
— Хочется верить, что у судьбы в отношении вас имеется план и этот человек сделает вам большое одолжение, позволив себя в самом ближайшем будущем убить. Тогда вы обретете мир и покой.
Накануне ночью Мерри думала о том же. Но в устах Уны слова звучали холодно и бессердечно. Девушка поежилась, устыдившись.
— Что ж, придется искать положительные стороны в нашем положении, — сказала она. — Мне кажется, леди Эдда — приятная особа.
— Трудно сказать. — Уна взяла платье и энергично встряхнула.
— Разве леди Эдда не была к тебе добра? — удивилась Мерри.
— О нет, — заверила Уна, но поджала губы и задумалась. — Мне показалось, здесь что-то не так.
— С леди Эддой? — уточнила Мерри.
До сих пор все встречавшиеся на ее пути женщины были святыми, а мужчины грешниками. Ей показалось, что здесь ситуация та же. Эдда была добра и приветлива, а Александр вел себя как пьяный идиот. Так же было, когда была жива ее мать.
— Нет, не с леди Эддой, — осторожно заметила Уна, но потом призналась: — Я не уверена. Она кажется милой и была добра к нам, но слуги почему-то ее сторонятся.
Мерри удивленно подняла брови:
— Что ты имеешь в виду?
Уна, поколебавшись, сказала:
— Все они ведут себя очень тихо, спокойно и настороженно, когда она рядом, а старуха, которую зовут Бет, по-моему, просто ненавидит ее, хотя и не говорит почему.
Мерри обдумала сообщение и спросила:
— А тебе они что-нибудь объясняли?
— Нет, что вы. Я здесь человек новый. Они ни слова не скажут, пока не убедятся, что мне можно доверять. Просто меня не покидает какое-то странное чувство. Здесь что-то не так.
Уну часто посещали разные «чувства», на поверку оказывавшиеся ложными. Например, во время последней болезни Мэйрид Стюарт служанка уверяла всех, что та поправится. Якобы она это «чувствует». А женщина умерла. Или последний случай. Хотя Уна не желала ехать в чужую страну и жить среди англичан, она все-таки «чувствовала», что Мерри здесь ждет лучшее будущее и она будет счастлива с мужем. Учитывая, что они здесь застали, это чувство тоже ее подвело.
Решительно выбросив Уну и ее «чувства» из головы, Мерри решила оценивать леди Эдду по ее поступкам и отношению к ней, теперешней хозяйке д'Омсбери. До сих пор женщина был с ней мила и добра, поэтому она будет считать ее своим другом.
Мерри быстро закончила принимать совершенно ненужную ей ванну, вода даже не успела остыть. Она быстро вытерлась чистым полотном и немного постояла, пока Уна занималась ее порезами. Потом она натянула одежду, едва дождалась, когда служанка уложит ей волосы, и выскочила из комнаты, как лошадь из горящего стойла. Девушка поспешила вниз. Ее походка была несколько странной, потому что она старалась не задеть порез.
Было уже поздно, и Мерри думала, что зал будет пуст. Но ошиблась. За столом сидели ее братья, отец и Эдда, голова к голове, и о чем-то тихо разговаривали. Удивленная торжественным выражением их физиономий и напряженными позами, девушка направилась к столу. Все четверо были настолько поглощены беседой, что заметили ее только тогда, когда она подошла почти вплотную. Беседа сразу прервалась, и все четверо обернулись к ней с лучезарными фальшивыми улыбками.
— Доброе утро, Мерри, девочка моя, — сказал отец, встал, сделал шаг навстречу и, к ее полному изумлению, неуклюже обнял. Потом он взял ее за руку и повел к столу. Ее братья тоже вскочили, демонстрируя галантность, которой они никогда не отличались, а Броди даже пересел со стула хозяйки дома на скамью. Конечно, Мерри сразу заподозрила что-то неладное. Тем не менее, она позволила проводить себя к столу, села, и все сразу заговорили. Ей желали доброго утра, выражали надежду, что она хорошо спала.
Мерри тоже пожелала всем доброго утра и заверила, что спала прекрасно. Оглянувшись, она увидела, что к ней уже спешит служанка с медовухой и пирожками. Поставив еду перед хозяйкой, девушка спросила, что она еще может для нее сделать.
— Спасибо, мне больше ничего не нужно, — ответила Мерри. Служанка поклонилась, неуклюже присела в реверансе и поспешила обратно в кухню, а Мерри с любопытством оглянулась назад, чтобы посмотреть, на что, расположенное за ее спиной и немного выше, девушка смотрела такими круглыми от ужаса и удивления глазами. Единственной вещью, находившейся за ее спиной и чуть выше, была вывешенная на всеобщее обозрение на перилах простыня. Мерри поморщилась, увидев темные пятна. Крови было даже больше, чем она предполагала. Очевидно, пока она спала, рана открылась, и кровотечение возобновилось, добавив к рукотворным пятнам новые.
Покачав головой, Мерри снова повернулась к столу и с удивлением уставилась на физиономии своих родственников. Очевидно, они тоже сейчас посмотрели на простыню, и если Эдда от досады поморщилась, то ее отец и братья были в ярости.
