Светлые волосы Хоукмуна развевались на ветру, бархатный плащ винного цвета хлопал у него за плечами. Его красивое лицо, посуровевшее в битвах и обветренное за время путешествия, портил только тусклый черный камень во лбу. Хоукмун серьезно кивнул, отвечая на приветствие боцмана.
– У меня приказ двигаться вдоль побережья, идя строго на восток, сэр, – сообщил боцман.
– Кто отдал приказ, боцман?
– Э… да никто, сэр. Я просто так понял, что мы направляемся в Днарк…
– Мы не идем в Днарк, и передай это рулевому.
– Но ведь тот странный воин… Воин из гагата-и-золота, как ты сам его называл, он сказал…
– Он мне не хозяин, боцман. Нет, мы идем в открытое море. В Европу.
– В Европу?! Ты знаешь, что после того, как ты спас Нарлин, мы отвезем тебя куда угодно, последуем за тобой хоть на край света, но представляешь ли ты себе расстояние, какое требуется преодолеть, чтобы попасть в Европу? Сколько морей пересечь, какие шторма…
– Да, я понимаю. Но мы все равно плывем в Европу.
– Как прикажешь, сэр. – Боцман, хмурясь, отвернулся, чтобы отдать приказ рулевому.
Д’Аверк вышел из каюты под главной палубой и поднялся по трапу. Хоукмун встретил его широкой улыбкой.
– Хорошо поспал, друг Д’Аверк?
– Хорошо, насколько это возможно в качающейся посудине. В основном меня мучила бессонница, Хоукмун, но все же несколько минут я урвал. На большее, насколько я понимаю, и надеяться не приходится.
Хоукмун засмеялся.
– Когда я заглядывал к тебе час назад, ты храпел вовсю.
Д’Аверк удивленно поднял брови.
– А! Так ты слышал мое тяжелое дыхание? Я старался дышать потише, но моя ужасная простуда – она усилилась, стоило ступить на борт – усложняет мне жизнь.
Он поднес к носу крошечный квадратик льняной ткани.
Д’Аверк облачился в шелка, в свободную голубую рубаху и алые штаны в складку, на тяжелом кожаном ремне висели меч и кинжал. Загорелая шея была обмотана длинным пурпурным шарфом, длинные волосы завязаны в хвост лентой в тон шаровар. На его утонченном, почти аскетичном лице читалась насмешка.
– Я правильно услышал, сидя там, внизу? – спросил Д’Аверк. – Ты велел боцману взять курс на Европу?
– Да.
– Значит, ты по-прежнему стремишься попасть в замок Брасс и забыть всё, что Воин из гагата-и-золота говорил тебе о судьбе, о том, что этот клинок, – Д’Аверк указал на широкий меч на боку Хоукмуна, – необходимо доставить в Днарк, послужив таким образом Рунному посоху?
– Я обязан исполнить долг перед самим собой и моими родичами, прежде чем служить артефакту, в существовании которого я серьезно сомневаюсь.
– Ты и в силу Меча Рассвета не верил, – криво усмехнувшись, заметил Д’Аверк, – но ты же видел, как он из ниоткуда призвал воинов, спасших нам жизнь.
Лицо Хоукмуна приобрело упрямое выражение.
– Ну да, – признал он неохотно. – Но я все равно собираюсь вернуться в замок Брасс, если это возможно.
– Но мы даже не знаем наверняка, в этом он измерении или в ином.
– Я могу лишь надеяться, что он в этом измерении.
Хоукмун подвел под разговором черту, дав понять, что больше не желает обсуждать эту тему. Д’Аверк на мгновенье удивленно поднял брови, затем отправился на палубу и принялся прогуливаться, насвистывая что-то.
Пять дней они шли по спокойному океану, каждый парус был наполнен ветром, позволяя двигаться с максимальной скоростью.
На шестой день к Хоукмуну, стоявшему на носу корабля, подошел боцман и указал на что-то впереди.
– Сэр, на горизонте темная полоска. Мы идем прямо в шторм.
Хоукмун взглянул в указанном направлении.
– Шторм, говоришь? Однако как-то странно он выглядит.
– Да, сэр. Приказать брать рифы?
– Нет, боцман. Мы будем идти вперед, пока не поймем, что именно перед нами.
– Как скажешь, сэр.
Боцман спустился обратно на палубу, покачивая головой.
Спустя несколько часов небо впереди перегородила огненная стена, поднявшаяся со всех сторон на горизонте, внутри нее играли темно-красные и пурпурные краски. Стена уходила ввысь, но небо над кораблем было голубым, как и прежде, и море идеально спокойным. Только легкий ветерок поднялся. Они как будто плыли по озеру, окруженному со всех сторон горами, вершины которых скрывались в поднебесье. Команда пришла в замешательство, а в голосе боцмана, когда он заговорил с Хоукмуном, звучал страх:
– Стоит ли идти дальше, сэр? Никогда в жизни я не слышал о подобном явлении, никогда не встречался с таким. Команда напугана, сэр, и, должен признать, я тоже.
Хоукмун сочувственно покивал.
– Да, зрелище в высшей степени странное, какое-то сверхъестественное.
– Вот и матросы так же говорят, сэр.
Интуиция Хоукмуна гнала его вперед, увидеть и понять, что это, однако он чувствовал ответственность перед командой, каждый член которой вызвался в поход добровольно, из благодарности за избавление их родного города Нарлина от власти пиратских капитанов.
Хоукмун вздохнул.
– Хорошо, боцман. Убираем паруса и пережидаем ночь. Если повезет, это странное явление рассеется к утру.
Боцман явно испытал облегчение.
– Спасибо, сэр.
Хоукмун ответил отсалютовавшему ему боцману, а потом снова уставился на гигантскую круглую стену впереди. Это тучи или что-то другое? По воздуху разливался холод, хотя солнце светило так же ярко, но его лучи, кажется, не касались этой массы облаков.
Всё было тихо. Хоукмун сомневался, умно ли он поступил, отказавшись ехать в Днарк. Насколько он знал, никто, кроме древних, никогда не ходил по этому океану. Кто знает, какие неведомые ужасы обитают в его пучинах?
Опустилась ночь, но громадная огненная стена вдалеке по-прежнему виднелась, ее пурпурные и темно-красные всполохи пронзали черноту. Но при этом казалось, что они лишены обычных свойств света.
Хоукмун ощущал нарастающую тревогу.
К утру стена как будто придвинулась ближе, а кусочек синего моря сделался гораздо меньше. Хоукмун подумал, уж не ловушка ли это, устроенная какими-нибудь великанами.
Завернутый в толстый плащ, не особенно спасавший от холода, Хоукмун на рассвете расхаживал по палубе.
Вскоре вышел Д’Аверк, одетый по меньшей мере в три плаща и театрально трясущийся от холода.
– Какое свежее утро, Хоукмун.
– Да, – согласился герцог фон Кёльн. – Что скажешь на это, Д’Аверк?
Француз только покачал головой.
– Мрачная какая-то штуковина. А вот и боцман идет.
