Голос был тихий, но твердый. Хоукмун медленно развернулся и взглянул на жену.
– Нет, он не для тебя, Иссельда.
– Откуда ты знаешь?
– Ну…
– Сам посмотри, вот шлем с белым гребнем. Разве он не меньше остальных? По размеру мальчику… или женщине.
– Верно, – неохотно признал Хоукмун.
– Разве я не дочь графа Брасса?
– Дочь.
– Разве я держусь в седле хуже остальных?
– Не хуже.
– Разве я не участвовала в бычьих боях с другими девушками, выигрывая призы? Разве стражи Камарга не учили меня драться топором, мечом и огненным копьем? Отец?
– Верно, она владеет боевыми искусствами, – сдержанно подтвердил граф Брасс. – Но это далеко не всё, что требуется от воина…
– Разве я не сильная?
– Да, сильная – для женщины, – отвечал правитель Камарга. – Нежная и крепкая, словно шелк, кажется, так сказал один местный поэт. – Он насмешливо покосился на Боженталя, и тот залился румянцем.
– Что ж, значит, мне недостает выносливости? – спросила Иссельда с вызовом, и глаза ее искрились весельем.
– Нет, выносливости тебе не занимать, – сказал Хоукмун.
Храбрость? Может быть, мне недостает храбрости?
– Нет никого храбрее тебя, девочка моя, – признал граф Брасс.
– В таком случае чего же мне не хватает как воину?
Хоукмун пожал плечами.
– У тебя есть всё, Иссельда, кроме того, что ты женщина и…
– И женщины не сражаются. Они просто сидят у очага и оплакивают своих павших сородичей, так?
– Или встречают их, вернувшихся с победой…
– Или встречают их, вернувшихся с победой. Нет, у меня не хватит терпения, чтобы ждать. Чего ради мне сидеть в замке? Кто здесь меня защитит?
– Мы оставим стражников.
– Несколько стражников, люди, которые пригодились бы на поле боя. Вы и сами прекрасно знаете, что вам нужны все солдаты, все до единого.
– Да, это правда, – признал Хоукмун. – Но есть и еще один момент, Иссельда. Ты не забыла, что носишь нашего ребенка?
– Я не забыла. Я ношу нашего ребенка. И я пойду с ним в бой, потому что, если мы потерпим поражение, ему нечего будет наследовать, кроме страданий, а если мы победим, тогда он ощутит восторг победы раньше, чем придет в этот мир. Но если нас убьют, мы погибнем все вместе. Я не желаю быть вдовой Хоукмуна и воспитывать сироту. Дориан, оставшись одна в замке Брасс, я не буду в безопасности, и я поеду с вами.
Она подошла к шлему с белым гребнем и взяла его. Она надела его на голову и торжествующе взмахнула руками.
– Видите, он идеально подходит. Он явно сделан для меня. Мы едем все вместе, вшестером, и мы поведем на битву с Темной Империей весь Камарг, мы, пять героев и – я так на это надеюсь – одна героиня!
– Так тому и быть, – сказал Хоукмун, подходя, чтобы обнять жену. – Так тому и быть.
Глава шестая
Новый союзник
Отряды «волков» и «стервятников» с боями вырвались с континента и уже входили в Лондру. Еще в Лондру вернулись «мухи», «крысы», «козлы», «гончие» и прочие кровожадные твари Гранбретани. Мелиадус Кройденский наблюдал за их возвращением с высокой башни, где устроил командный пункт. Он видел, как его войска с боями занимают все ворота. Один отряд привел его в недоумение, и он пригляделся внимательнее. То было довольно большое формирование под черно-белым полосатым знаменем, очевидно нейтральным. Знаменосец подскакал теперь ближе, и полотнище удалось рассмотреть.
Мелиадус нахмурился.
Это было знамя Адаза Промпа, Великого коннетабля ордена Гончей. Неужели нейтральный флаг означает, что он так и не решил, на чьей он стороне? Или же он замыслил какой-то сложный план? Мелиадус задумчиво потирал губы. Если бы Адаз Промп сражался за него, он начал бы наступление на дворец. Мелиадус протянул руку к своему шлему и погладил металл.
Последние несколько дней бои за Лондру шли, не приводя ни к каким результатам, и Мелиадус призадумался, главным образом потому, что не знал, получилось ли у Тарагорма вернуть замок Брасс в это измерение. Его недавно столь радужное настроение, вызванное первыми победами в столице, сменилось нервозностью, проистекавшей из неуверенности.
Дверь открылась. Мелиадус автоматически потянулся к шлему, надел его, прежде чем обернуться.
– А, это ты, Флана. Чего ты хочешь?
– Тарагорм пришел.
– Тарагорм, неужели? Он принес мне добрые вести?
За спиной у Фланы, на которой красовалась маска цапли, замаячили часы Тарагорма.
– Я-то надеялся, что добрые вести у тебя, брат, – ехидно произнес Тарагорм. – Ведь надо признать, что за последние дни мы почти ничего не добились.
– Подкрепление уже близко, – нетерпеливо произнес Мелиадус, указывая рукой в латной перчатке на окно. – «Волки» и «стервятники» на подходе, и даже «хорьки» уже рядом.
– Да, но и подкрепление Хуона тоже тут, и, кажется, их больше, чем нас.
– У Калана скоро будет готово новое оружие, – произнес Мелиадус, защищаясь. – Благодаря ему мы получим преимущество.
– Если оно заработает, – насмешливо сказал Тарагорм. – Я уже задаюсь вопросом, не совершил ли ошибку, присоединившись к тебе. Ты был слишком импульсивен…
– Брат! Нам нельзя ссориться, иначе нам конец. Сейчас не время для размолвок!
– Да уж. Если Хуон победит, мы все обречены.
– Хуон не победит.
– Нам требуется миллион человек, чтобы атаковать дворец и добиться успеха.
– У нас будет миллион. Если нам удастся хотя бы немного продвинуться вперед, остальные перейдут на нашу сторону.
Тарагорм пропустил заявление мимо ушей, вместо этого обернувшись к Флане.
– Какая жалость, Флана. Ты была бы такой красивой королевой…
– Она еще будет королевой, – гневно произнес Мелиадус, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить Тарагорма. – Твой пессимизм приведет к предательству, Тарагорм!
– И ты уничтожишь меня за предательство, брат? Со всеми моими знаниями? Только мне известны все тайны Времени.
Мелиадус пожал плечами.
– Конечно, я не стану тебя уничтожать. Давай прекратим спор и вместо этого сосредоточимся на захвате дворца.
Флане наскучила их перепалка, и она вышла из комнаты.
– Я должен увидеть Калана, – сказал Мелиадус. – Его работы застопорились, потому что ему пришлось спешно собирать оборудование и переезжать на новое место. Пошли, Тарагорм, навестим его вместе.
Они вызвали свои паланкины, уселись, и рабы потащили их по тускло освещенным коридорам башни, затем вниз, по извилистым переходам, в комнаты, которые Калан приспособил под свои лаборатории. Дверь открылась, и оттуда вырвался жаркий, дурно пахнущий воздух. Мелиадус ощутил вонь даже сквозь маску. Он кашлянул, выбираясь из паланкина, и вошел в комнату, где худосочный, обнаженный до пояса Калан в шлеме-маске надзирал за своими работниками в змеиных шлемах.
