Однако те, кто были знакомы с графом Брассом лично, прекрасно знали: он человек. Самый что ни на есть настоящий: верный друг и опасный враг, чей гнев мог заставить содрогаться от ужаса. Любитель повеселиться, выпить и вкусно поесть, фехтовальщик и наездник, не знающий себе равных. Знаток истории и человеческой природы. Нежный и неукротимый любовник. Граф Брасс с его раскатистым, звучным голосом, с его бьющей через край жизненной силой просто не мог не стать легендой, ведь если сам он был личностью исключительной, таковы же были и его дела.
Глядя вдаль, на юг, где море сливалось с небом, граф Брасс похлопал лошадь по голове, почесал затянутой в кольчужную перчатку рукой меж ее острыми, закрученными спиралью рогами. Лошадь зафыркала от удовольствия, а всадник улыбнулся и, откинувшись в седле, тряхнул поводьями. Теперь их путь лежал вниз по склону холма, а потом тайной тропинкой через топи – к северным башням, скрытым за горизонтом.
Небо еще больше потемнело, когда граф добрался до первой башни и увидел ее охранника – силуэт вооруженного воина вырисовывался на фоне небосклона. Хотя на Камарг ни разу не нападали с тех пор, как граф Брасс занял место своего продажного и преступного предшественника, прежнего лорда-хранителя, существовала некоторая опасность, что остатки армий, разбитых на западе Темной Империей, могут забрести в эти земли в поисках поживы. Стражник, как и все воины графа, был вооружен огненным копьем диковинной формы и мечом в четыре фута длиной, дрессированный ездовой фламинго стоял рядом, привязанный к зубчатой стене, здесь же помещался гелиограф – прибор, передающий сообщения соседним башням.
В башнях имелось и другое оружие – оружие, которое создал и установил сам граф, однако часовые знали о том, как оно работает, лишь в теории – они ни разу не видели его в действии. Граф Брасс говорил им, что это оружие мощнее любого вооружения, каким когда-либо владела Темная Империя Гранбретань. Солдаты верили ему и слегка побаивались странных машин.
Когда граф Брасс приблизился, часовой обернулся к нему и высоко вскинул руку, салютуя господину. Лицо воина было почти полностью скрыто черным железным шлемом, очертания тела скрадывал тяжелый кожаный плащ.
Граф Брасс тоже взмахнул рукой.
– Как обстановка?
– Все хорошо, мой господин. – Часовой поудобнее перехватил огненное копье и накинул капюшон плаща, защищаясь от первых капель дождя. – Кроме погоды.
Тот засмеялся.
– Подожди, пока задует мистраль, прежде чем сетовать.
Он развернул лошадь прочь от башни, направляясь к следующей.
Мистраль, холодный, бешеный ветер, сек Камарг своими незримыми плетьми месяцами напролет, его неистовые завывания звучали в ушах до самой весны. Граф Брасс любил на прогулке пускать лошадь в галоп, когда мистраль достигал пика своей силы и хлестал по лицу, превращая загорелую кожу в красную, словно ошпаренную.
А сейчас по медным доспехам стекал дождь. Лорд-хранитель Камарга протянул руку за седло, взял плащ и, набросив его на плечи, поднял капюшон. В сгустившихся сумерках гнулся под ветром и дождем камыш, в болотных бочагах слышался плеск тяжелых капель, от которых по воде расходилась непрекращающаяся рябь. Тучи над головой еще больше почернели, угрожая выплеснуть весь немалый запас воды, и граф Брасс решил отложить проверку постов до завтрашнего дня, а сейчас вернуться в свой замок Эг-Морт, который находился в добрых четырех часах езды по извилистым болотным тропкам.
Он ехал, позволяя лошади самостоятельно отыскивать обратную дорогу, а дождь лил все сильнее и уже насквозь промочил его плащ. Ночь стремительно надвигалась, наконец вокруг осталась лишь стена непроницаемой тьмы, испещренная серебристыми штрихами дождя. Лошадь пошла медленнее, но не остановилась. Граф Брасс чувствовал запах мокрой шерсти, исходивший от ее спины, и мысленно обещал, что конюхи Эг-Морта как следует позаботятся о животном. Затянутой в перчатку рукой он смахивал с конской гривы воду, силясь хоть что-нибудь рассмотреть впереди, но мог различить только камыш рядом с собой и время от времени слышал испуганные крики какой-нибудь дикой утки, шумно удиравшей по болоту от водяной лисицы или выдры. Несколько раз ему казалось, что над головой мелькает темная тень и слышится хлопанье крыльев одинокого фламинго, спускающегося к стае, позже до него донеслось кудахтанье болотной курочки, сражающейся с совой за свою жизнь. Один раз граф заметил промельк чего-то светлого в темноте и тут же услышал, как где-то рядом неуклюже топочут белые быки, бредущие на ночлег на твердую почву, а чуть позже он догадался, что стадо преследует болотный медведь – зверь дышал едва слышно, его лапы почти не производили шума, когда он осторожно ступал по тряской грязной жиже. Все эти звуки были привычны графу Брассу и нисколько не тревожили его.
Даже когда он услышал пронзительное ржание напуганных лошадей и стук копыт вдалеке, то нисколько не насторожился, пока его собственная лошадь не встала как вкопанная, а затем неуверенно затопталась на месте. Табун несся прямо на них, в панике запрудив всю узкую гать. Граф Брасс уже видел вожака: глаза жеребца закатывались от страха, ноздри с храпом раздувались.
Граф Брасс закричал и замахал руками в надежде, что жеребец свернет в сторону, но конь был в таком ужасе, что не обратил внимания на человека. Деваться было некуда. Граф Брасс дернул поводья своей лошади, направляя ее в болото, в отчаянии уповая на то, что почва окажется достаточно плотной и они смогут продержаться, пока табун проносится мимо. Лошадь неловко шагнула в заросли камыша, выискивая копытами опору в мягкой грязи, а затем бросилась в бочаг: взметнулись брызги, вода плеснула всаднику в лицо, и лошадь, как могла, поплыла по холодному болоту, вынося своего закованного в доспехи седока.
Табун шумно пронесся мимо. Граф Брасс с недоумением размышлял, что же могло так напугать животных, ведь дикие рогатые кони Камарга вовсе не робкого десятка. А потом, когда он уже направлял лошадь обратно на тропу, послышался звук, мгновенно объяснивший причину суматохи и заставивший его положить руку на рукоять меча.
Послышался какой-то шорох и влажное чавканье – такие звуки издает барагун, или болотный балабол. Этих тварей осталось не так уж много. Они были порождением бывшего лорда-хранителя, который создал их, чтобы терроризировать население Камарга, до того как пришел граф Брасс. Граф со своими воинами почти полностью истребил племя монстров, однако те, что уцелели, научились охотиться по ночам, всеми способами избегая скопления людей.
Барагуны когда-то сами были людьми – до того, как попали в магические лаборатории бывшего лорда-хранителя. Оттуда они вышли монстрами восьми футов ростом. Невероятно крепкие, с кожей цвета желчи, они ползали по болоту на брюхе, поднимаясь только для того, чтобы наброситься на добычу и растерзать ее прочными, как сталь, когтями. А если им по счастливой случайности удавалось застигнуть врасплох одинокого путника, тут уж они обстоятельно наслаждались местью, отъедая конечности у живого еще человека.
Когда лошадь выбралась на гать, граф Брасс увидел впереди барагуна и закашлялся, ощутив его вонь. Широкий меч уже был у графа в руке.
