– Я нашел себе союзника, который еще быстрее, – улыбнулся Оладан, указывая в заросли деревьев. Оттуда вышло нелепое существо с невероятно длинными ногами, хотя остальное тело было обычного размера. – Это Влеспин. Он ненавидит Агоносвоса и охотно согласился мне помочь.
Влеспин смотрел на них сверху вниз.
– Ты убил его, – сказал он. – Отлично.
Оладан осмотрел багаж Агоносвоса и вынул рулон пергамента.
– Карта. И провизии столько, что хватит на всех до самого побережья. – Он развернул карту. – Это уже недалеко. Смотрите.
Они склонились над картой, и Хоукмун увидел, что до Мермианского моря осталось не больше сотни миль. Влеспин отошел к тому месту, где упал Агоносвос, вероятно, желая обыскать тело. А миг спустя они услышали его крик и увидели, как тело чародея, держа меч, убивший его, на негнущихся ногах наступает на длинноногого человека. Меч вошел в живот Влеспина снизу вверх, длинные ноги подогнулись, он дернулся как марионетка, а потом затих. Хоукмун был в ужасе. Из-под шлема послышалось сухое хихиканье.
– Дураки! Я живу девятьсот лет. За это время я научился обманывать все виды смерти.
Не успев даже подумать, Хоукмун прыгнул на него, понимая, что в этом его единственный шанс на спасение. Хотя маг выжил после удара, который должен был стать смертельным, он явно ослабел. Они оба забарахтались на краю озерца, а Оладан пританцовывал вокруг них, пока не улучил момент прыгнуть на спину Агоносвоса и сдернуть с его головы тугой шлем. Агоносвос завыл, а Хоукмун ощутил, как к горлу подкатывает тошнота: перед ним предстала белая костяная голова. То было лицо древнего трупа – трупа, чью плоть дочиста обглодали черви. Колдун закрыл лицо руками и отпрянул, а Хоукмун подхватил меч и, взлетев в седло великолепного синего скакуна, направил коня на юг, туда, где на карте было обозначено Мермианское море. Оладан следовал за ним.
– Я не забуду этого, Дориан Хоукмун! – донеслось до них из глубины леса. – Ты еще станешь забавой для барона Мелиадуса, и я буду там и буду смотреть!
Через два дня небо посветлело, яркое солнце засияло в синеве, а впереди на берегу сверкающего моря показался портовый город, где они смогут найти корабль, идущий в Туркию.
Глава третья
Воин из гагата-и-золота
Тяжело груженный торговый корабль из Туркии рассекал спокойные воды океана, взбивая носом пену, и его единственный треугольный парус распустился, словно птичье крыло, поймав сильный ветер. Капитан корабля, щеголяющий в камзоле с галуном, в длинных шароварах, подвязанных на лодыжках золотыми лентами, и в шляпе с золотыми кистями, стоял с Хоукмуном и Оладаном на корме.
– Превосходные кони, господа. – Он указал большим пальцем на могучих синих лошадей, стоявших в загоне на нижней палубе. – Никогда не видел таких в наших краях. – Он поскреб заостренную бородку. – Не хотите продать? Я совладелец этого корабля и могу дать хорошую цену.
Хоукмун покачал головой.
– Эти лошади стоят для меня дороже любых богатств.
– Понимаю, – сказал капитан, хотя ничего не понял.
Дозорный на мачте закричал и замахал рукой, указывая на запад: над линией горизонта поднимались три маленьких паруса. Капитан достал подзорную трубу.
– Ракар помилуй! Корабли Темной Империи!
Он передал трубу Хоукмуну, и тот смог ясно рассмотреть черные паруса кораблей. На каждом красовалась эмблема имперского военного флота – акула.
– Им что-то нужно от нас? – спросил он.
– Им что-нибудь да нужно от всех, кто не их племени, – угрюмо ответил капитан. – Остается только молиться, чтобы они нас не заметили. Море кишит их посудинами. Еще год назад…
Он не договорил и принялся отдавать приказы своей команде. Корабль рванулся вперед, когда поставили стаксели.
– Еще год назад их было не так много, и торговля шла более-менее мирно. А теперь они правят на море. Вы увидите их войска в Туркии, Сирии, Персии – везде они устраивают мятежи, поддерживают местных бунтарей. Мне кажется, они подомнут под себя Восток, как уже подмяли Запад, – дайте им еще пару лет.
Скоро имперские корабли снова скрылись за горизонтом, и капитан облегченно выдохнул.
– Не успокоюсь, пока не увижу порт, – сказал он.
Порт Туркии они увидели на закате, и им пришлось стоять на рейде до утра, прежде чем войти в порт с приливом и встать в док.
Чуть позже в гавань вошли три военных корабля Темной Империи, и Хоукмун с Оладаном сочли за лучшее поскорее закупить провизии и, сверившись с картой, двинуться в сторону Персии.
Спустя неделю великолепные кони благополучно пронесли их мимо Анкары на другой берег реки Кызылырмак. Отсюда начиналась холмистая местность, выкрашенная палящим солнцем сплошь в желтый и коричневый. Несколько раз путешественники видели проходившие мимо армии, но удавалось благополучно разминуться. Армии состояли из местных, но зачастую их сопровождали воины в масках Гранбретани. Хоукмуна это встревожило, он не ожидал, что влияние Темной Империи распространяется настолько далеко. Один раз они издали наблюдали за битвой и видели, как вышколенные войска Гранбретани с легкостью разбили армию противника. Теперь Хоукмун отчаянно рвался в Персию.
Прошел месяц, кони Хоукмуна и Оладана шли по берегу широкого озера, когда путь им внезапно преградили человек двадцать солдат, которые появились из-за гребня холма и двинулись в атаку. Свирепости им добавляли сверкавшие на солнце маски – маски ордена Волка.
– Ха! Это те двое, которых ищет наш командир! – прокричал один из передних всадников. – За высокого награда огромная, если доставим живым.
Оладан проговорил спокойно:
– Боюсь, лорд Дориан, мы обречены.
– Сделай так, чтобы они тебя не убили, – мрачно посоветовал Хоукмун, выхватывая меч.
Если бы их лошади не устали так, можно было бы попробовать ускакать, но сейчас, он знал, ничего не получится.
Уже скоро воины-Волки окружили их. У Хоукмуна было незначительное преимущество: он хотел убить врагов, тогда как им требовалось взять его живьем. Он ударил одного в лицо рукоятью меча, снес второму полруки, третьего ткнул в пах, а четвертого выбил из седла. Их кони топтались теперь на мелководье, хлюпая копытами по воде. Хоукмун еще отметил, что Оладан неплохо защищается, но потом коротышка вскрикнул и выпал из седла. Дориан Хоукмун рявкнул проклятье и принялся с удвоенной яростью прорываться к товарищу.
Его обступили так тесно, что он едва мог взмахнуть мечом. Он боролся, он рубил направо и налево, в ушах стоял звон металла, в носу – запах крови, но было очевидно, что от нового плена его отделяют какие-то мгновения.
Но внезапно, вертясь в тесном кольце врагов, он почувствовал, как напор противника ослабел, и увидел сквозь лес мечей нового союзника. Хоукмун уже видел этого человека – сначала во Франции, а потом и в Камарге, – но лишь во снах или же в видениях, очень похожих на сон: всадник, облаченный в полный доспех из гагата и золота. Вытянутый шлем полностью скрывал лицо. Неведомый воин с легкостью размахивал шестифутовым клеймором, сидя на белом боевом коне, таком же огромном, как у Хоукмуна. Ни один из его ударов не пропал втуне, и уже скоро в седлах осталось всего несколько солдат-Волков, да и те галопом уносились прочь по кромке воды, бросив своих раненых и мертвецов.
