– Разве девушка могла оказаться посреди океана, за много сотен миль от Камарга? Это невозможно, герцог Дориан.
– Это ее кольцо. – Хоукмун не сводил глаз с мертвой руки, жадно ее рассматривая, как его вдруг осенило. – Но рука-то не ее. Гляди, кольцо едва налезло на мизинец. А граф Брасс надел ей кольцо на средний палец, да и то оно было великовато. Это рука какого-то вора. – Он сдернул драгоценное кольцо с пальца и отшвырнул руку. – Кто-то побывавший в Камарге, наверное, украл кольцо… – Он покачал головой. – Невозможно. Но как еще это объяснить?
– Может, она отправилась в путь, чтобы найти тебя, – предположил Оладан.
– Это была бы огромная глупость. Едва ли такое возможно. С другой стороны, если это так, где же Иссельда сейчас?
Оладан хотел было поделиться каким-то своим предположением, но тут сверху послышался низкий, наводящий жуть хохот.
Над трюмным люком, ухмыляясь, стоял один из одержимых, каким-то образом сумевший доплыть и зацепиться за корпус корабля. Хоукмун едва успел обнажить оружие, а тот уже спрыгнул вниз и атаковал. Металл зазвенел о металл.
Оладан тоже выхватил меч, к ним спустился и Д’Аверк.
– Брать живьем! – прокричал Хоукмун, атакуя противника. – Он нужен нам живым!
Д’Аверк с Оладаном убрали клинки в ножны и, подобравшись к сумасшедшему со спины, постарались его скрутить. Он дважды отбрасывал их, но потом все-таки упал, отбрыкиваясь, пока они накидывали на него один виток каната за другим. Лишившись возможности действовать, он притих и только тихо хихикал, пуская пену изо рта и уставившись в никуда пустым взглядом.
– Какая от него польза живого? – спросил Д’Аверк с вежливым любопытством. – Почему бы не перерезать ему глотку и не забыть о нем?
– Вот. – Хоукмун поднял кольцо, давая французу возможность его рассмотреть. – Я только что его нашел. Это кольцо Иссельды, дочери графа Брасса. Я хочу знать, как оно попало к ним.
– Странно. – Д’Аверк нахмурился. – Я уверен, что девушка в Камарге, выхаживает отца.
– Значит, граф Брасс ранен?
Д’Аверк улыбнулся.
– Ну да. Но Камарг стоит. Я просто дразнил тебя, герцог Дориан. Не знаю, насколько серьезно ранен граф Брасс, но он точно жив. А этот его мудрец, Боженталь, помогает ему командовать войском. Насколько я слышал, противостояние между Темной Империей и Камаргом пока не сдвинулось с мертвой точки.
– И ты ничего не слышал об Иссельде? О том, что она покинула Камарг?
– Нет. – Д’Аверк, снова нахмурившись, покачал головой. – Но, кажется, я припоминаю… Да-да, один человек, служивший в армии графа Брасса… Он был из числа приближенных, насколько я понял, и его уговорили похитить девушку, но попытка не увенчалась успехом.
– Откуда ты знаешь?
– Хуан Жинага, так его звали, исчез. Вероятно, граф Брасс догадался о предательстве и прикончил его.
– Мне трудно поверить, чтобы Жинага предал графа. Я мало его знал, но он был капитаном кавалерии.
– И был захвачен нами в плен во второй битве за Камарг. – Д’Аверк улыбнулся. – Насколько я понимаю, он германец, и кое-кто из его семьи находится у нас. В безопасности.
– Так вы его шантажировали!
– Его шантажировали, но я тут ни при чем. Я всего лишь слышал о таком плане в Лондре, на общем совете командиров, который созвал король Хуон, желая узнать, как продвигаются его европейские кампании.
Хоукмун нахмурил брови.
– Ну, предположим, что у Жинаги получилось, но он почему-то не смог доставить Иссельду в Гранбретань, и по дороге его перехватили слуги Безумного бога…
Д’Аверк покачал головой.
– Они не смогли бы забраться так далеко на юг от Франции. Мы бы узнали, если бы такое случилось.
– Тогда чем это объяснить?
– Давайте расспросим этого господина, – предложил Д’Аверк, толкнув безумца, который теперь хихикал все тише, иногда замолкая вовсе.
– Понадеемся, что он сможет рассказать что-нибудь внятное, – с сомнением протянул Оладан.
– А боль не развяжет ему язык, как по-вашему? – поинтересовался Д’Аверк.
– Сомневаюсь, – ответил Хоукмун. – Страх им неведом. Нам нужен другой способ. – Он с омерзением посмотрел на пленника. – Оставим его здесь, пусть немного очухается.
Они поднялись на палубу, захлопнув люк трюма. Солнце шло к закату, впереди уже можно было различить крымский берег – черные скалы четко вырисовывались на фоне багрового неба. Море было спокойное, пестрое от заходящего солнца, ровный северный ветер наполнял паруса.
– Надо бы подправить курс, – предложил Д’Аверк. – Мне кажется, мы забрали слишком далеко на север. – Он прошел по палубе, развязал штурвал и повернул на несколько румбов южнее.
Хоукмун рассеянно покивал, глядя на Д’Аверка, который, сдвинув на затылок кабанью маску, умело выправлял курс корабля.
– Сегодня стоит бросить якорь где-нибудь здесь, – заметил Оладан, – а путь продолжить завтра утром.
Хоукмун ничего не ответил. В голове у него роились вопросы без ответов. События последних суток обессилили его, а страх грозил свести с ума, уподобив тому помешанному, который сейчас сидел у них в трюме.
Поздно вечером, в свете ламп, подвешенных под потолком, они рассматривали лицо спящего человека, взятого в плен. Лампы покачивались в ритме стоявшего на якоре корабля, тени скользили по стенам трюма и по огромным кучам наваленных всюду трофеев. Где-то запищала крыса, но люди не обратили на нее внимания. Все они уже немного поспали и чуть-чуть успокоились.
Хоукмун опустился на колени рядом со связанным пленником и коснулся его лица. В тот же миг тот открыл глаза – мутные, но уже не безумные. В них даже сквозило изумление.
– Как тебя зовут? – спросил Хоукмун.
– Кориантум из Керчи, а вы кто такие? И где я?
– Сам должен знать, – сказал Оладан. – На борту своего корабля. Неужели не помнишь? Ты со своими товарищами напал на наше судно. Был бой. Мы сбежали от вас, а ты плыл за нами и пытался нас убить.
– Помню, как ставил парус, – сказал Кориантум с недоумением, – но больше ничего. – Он попытался подняться. – Почему я связан?
– Потому что ты опасен, – просто пояснил Д’Аверк. – Ты сумасшедший.
Кориантум засмеялся самым обычным, нормальным смехом.
– Я? Сумасшедший? Глупость какая!
Трое переглянулись, сбитые с толку. Действительно, в этом человеке сейчас не было и намека на безумие.
На лице Хоукмуна отразилось понимание.
– Твое последнее воспоминание?
– Капитан произнес речь.
– И что он сказал?
– Что мы примем участие в церемонии, будем пить особенный напиток… Больше ничего. – Кориантум нахмурился. – Мы выпили тот напиток…
