– Опиши ваш парус.
– Наш парус? Зачем?
– Было в нем что-нибудь необычное?
– Не припоминаю. Сам парус темно-синий. Больше ничего.
– Значит, ты купец? – уточнил Хоукмун.
– Да.
– И ты впервые на этом корабле?
– Да.
– Когда вы отчалили?
На лице Кориантума отразилось нетерпение.
– Вчера вечером, приятель. В день лошади, по керченскому исчислению.
– А по общему календарю?
Пленник наморщил лоб.
– Э… одиннадцатого числа третьего месяца.
– Три месяца назад, – подытожил Д’Аверк.
– Что? – Кориантум уставился на француза сквозь полумрак. – Три месяца? О чем ты?
– Вас чем-то опоили, – пояснил Хоукмун. – Опоили, а затем использовали, чтобы вы совершали ужасные преступления, неслыханные за всю историю пиратства. Ты знаешь что-нибудь о культе Безумного бога?
– Немного. Слышал, что это где-то в Укрании и что его адепты в последнее время странствуют по миру, забираясь даже в далекие моря.
– А ты знаешь, что сейчас на парусе вашего корабля символ Безумного бога? Что несколько часов назад ты ревел и хохотал в приступе кровожадного помешательства? Посмотри на свое тело… – Хоукмун наклонился, чтобы перерезать стягивающую пленника веревку. – Потрогай шею.
Кориантум из Керчи медленно поднялся, удивляясь своей наготе, медленно провел пальцами по шее, нащупал ошейник.
– Я… я ничего не понимаю. Это какой-то розыгрыш?
– Зловещий розыгрыш, и придуман он не нами, – сказал Оладан. – Вас опоили чем-то, а потом приказали убивать и забирать всю добычу, какая попадется. Несомненно, ваш так называемый капитан единственный знал, что происходит, и его-то уж точно нет сейчас на корабле. Ты ничего не помнишь? Какие-нибудь указания, куда вы направлялись?
– Ничего.
– Наверняка этот капитан собирался потом снова сесть на корабль и направить его в выбранный порт, – рассудил Д’Аверк. – Может, есть какой-нибудь корабль, который поддерживает постоянную связь между остальными, если они так же полны дураков, как и этот.
– Где-то на борту должен быть большой запас этого пойла, – предположил Оладан. – Они наверняка глотали его регулярно. Если бы мы не связали этого типа, он мог бы снова его хлебнуть.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Хоукмун купца.
– Слабость во всем теле, из меня как будто утекла вся жизнь и все чувства.
– Неудивительно, – хмыкнул Оладан. – Наверняка этот наркотик в конце концов убивает. Какой чудовищный план! Взять ни в чем не повинных людей, одурманить их, превратив в безумцев, использовать их, заставляя убивать и грабить, а потом просто забирать трофеи. Никогда еще о таком не слышал. Я-то думал, что Безумному богу поклоняются настоящие сумасшедшие. Но за всем этим стоит холодный расчет.
– Во всяком случае, на море, – уточнил Хоукмун. – Однако мне бы очень хотелось найти того, кто в ответе за все это. Только он может знать, где сейчас Иссельда.
– Во-первых, предлагаю спустить парус, – перешел к насущным вопросам Д’Аверк. – Мы понемногу дрейфуем к гавани. И если там увидят такой парус, прием нам окажут не самый теплый. Кроме того, можно извлечь пользу из этих сокровищ. Народ, мы же теперь богачи!
– Ты все еще мой пленник, – напомнил ему Хоукмун. – Но это правда, можно потратить часть сокровищ на себя, ведь те несчастные, которым они принадлежали, мертвы. Остальное отдать на сохранение какому-нибудь честному человеку, чтобы затем помочь семьям всех, кто пал от рук безумных моряков.
– И что потом? – спросил Оладан.
– Потом мы снова поднимем парус и подождем, пока корабль не отыщет хозяин.
– Откуда нам знать, появится ли он? Вдруг он узнает о нашем приходе в Симферополь.
Хоукмун мрачно усмехнулся.
– Тогда он, без сомнения, захочет нас найти.
Глава восьмая
Слуга Безумного бога
В Симферополе они сумели продать то, что было награблено одурманенными наркотиком людьми, кое-что из вырученных денег сразу потратили на провизию, лошадей и снаряжение, готовясь к долгой дороге. А остальное отдали на сохранение купцу, которого все называли самым честным человеком во всем Крыму. «Улыбчивая девчонка» тоже вскоре пришла в порт, и Хоукмун тут же купил молчание капитана, чтобы скрыть происхождение корабля с черными парусами. Забрав из каюты свои пожитки, среди которых была и седельная сумка с подарком Райнала, герцог Кёльнский вместе с Оладаном и Д’Аверком снова погрузились на корабль. Их безымянное судно покинуло порт с вечерним приливом. Кориантума они оставили выздоравливать в доме крымского купца.
Волны лениво качали черный корабль уже больше недели. Стоял штиль, ветер почти затих. Хоукмун предполагал, что они дрейфуют где-то рядом с каналом, отделявшим Черное море от Азовского, недалеко от Керчи, где Кориантум так неудачно сел на корабль.
Д’Аверк валялся в гамаке, подвесив его посреди корабля, и время от времени театрально кашлял и жаловался на скуку. Оладан то и дело поднимался в «воронье гнездо» и оглядывал водную гладь, а Хоукмун мерил шагами палубу, уже не зная, имеет ли его план хоть какое-нибудь здравое зерно, кроме желания узнать судьбу Иссельды. Он даже начал сомневаться, ей ли принадлежит найденное кольцо, ведь за долгие годы в Камарге могли сделать несколько подобных колец.
Но однажды утром на северо-западе появился парус. Оладан первым увидел его и позвал Хоукмуна.
– Вниз, – приказал тот, присмотревшись. – Все вниз.
Оладан спустился по вантам, а Д’Аверк, внезапно взбодрившийся, выпрыгнул из своего гамака и подошел к трапу, ведшему под палубу. Они затаились в темноте главного трюма и принялись ждать.
Казалось, прошло не меньше часа, прежде чем послышался стук дерева о дерево, обозначивший, что с ними борт в борт встал какой-то другой корабль. Разумеется, оставалась также вероятность, что это какой-то посторонний корабль, команда которого заинтересовалась судном, дрейфующим по волнам без единой живой души.
Прошло немного времени, и Хоукмун услышал, как по палубе наверху затопали сапоги: неторопливые, ровные шаги измерили палубу из конца в конец. Затем наступила тишина: человек зашел в каюту или поднялся на мостик.
Напряжение нарастало. Шаги вскоре снова зазвучали: противник направился ко входу в трюм. Хлопнула крышка люка.
В светлом проеме Хоукмун увидел наверху силуэт – человек всматривался в темноту. Еще немного помешкал и начал спускаться, и, пока сходил по трапу, Хоукмун незаметно прокрался вперед.
Когда незнакомец спустился, Хоукмун прыгнул, обхватив его сзади за шею. Тот был настоящим великаном – под два метра ростом, с кустистой черной бородой и с волосами, заплетенными в косы. Поверх рубашки из черного шелка на противнике был медный нагрудник. Незваный гость заворчал от удивления и развернулся, увлекая за собой Хоукмуна. Великан был поразительно силен: вцепившись огромными пальцами в руку Хоукмуна, он принялся отрывать ее от себя.
