Он и сменил тему:
– Я сегодня слышал, что всего полгода назад Гранбретань захватила провинцию Кёльн. Они распространяются как зараза.
– Довольно полезная для здоровья зараза, – отозвался граф Брасс, откидываясь в кресле. – Они хотя бы приносят с собой порядок.
– Порядок в политическом смысле – наверное, – с некоторым жаром возразил Боженталь. – Но едва ли это порядок нравственный или духовный. Их жестокость не знает предела. Они безумны. Их души больны пристрастием ко всему дурному и ненавистью ко всему благородному.
Граф Брасс пригладил усы.
– Подобное зло существовало и раньше. Да взять хотя бы того булгарского колдуна, моего предшественника. Он был точно таким же злодеем, как они.
– Булгарец был одиночкой. Так же, как и маркиз Пешт, Рольдар Николаефф и прочие. И они были исключениями; почти во всех случаях те люди, которых они увлекали за собой, в итоге восставали против них и уничтожали их. А вот Темная Империя – это целый народ, состоящий из подобных личностей, и то, что они творят, считается там нормальным. В Кёльне они развлекались тем, что распяли всех девочек в городе, оскопили всех мальчиков, а взрослых, желавших спасти свои жизни, заставили совокупляться друг с другом прямо на улицах. Это неестественная жестокость, граф, и это еще не самое худшее, на что они способны. Такие развлечения подрывают самые основы человечности.
– Подобные слухи сильно преувеличены, друг мой. И ты должен это понимать. Да что далеко ходить, меня самого обвиняли…
– Из того, что я слышал, – перебил Боженталь, – можно заключить, что слухи не преувеличены, а упрощены. Если их публичные деяния настолько ужасны, то чем они наслаждаются втайне от всех?
Иссельда вздрогнула:
– Страшно подумать…
– Вот именно, – сказал Боженталь, поворачиваясь к ней. – А тем, кто видел, страшно даже говорить об этом. Порядок, который они устанавливают, – лишь внешний, а хаос, приносимый ими, уничтожает души людей.
Граф Брасс пожал широкими плечами.
– Что бы они ни делали, всё это временно. А вот мир, объединенный их усилиями, это надолго, попомни мои слова.
Боженталь скрестил руки на обтянутой черной тканью груди.
– Цена слишком высока, граф Брасс.
– Не бывает слишком высокой цены! Что иначе мы получим? Княжества Европы, которые дробятся на всё более мелкие клочки? Война как постоянное явление в жизни простых людей? В наши дни лишь единицам удается прожить в мире с собой от колыбели до могилы. Всё меняется, и меняется непрестанно. Гранбретань по крайней мере предлагает стабильность!
– А страх? Не могу согласиться с тобой, дружище.
Граф Брасс, подавив зевок, налил себе бокал вина и осушил его.
– Ты слишком уж серьезно принимаешь последние события, Боженталь. Будь у тебя мой опыт, ты понимал бы, что подобное зло скоро проходит. Лет через сто мы увидим в Гранбретани самую справедливую и высокоморальную нацию.
Граф Брасс подмигнул дочери, однако она не улыбнулась в ответ, видимо, соглашаясь с доводами Боженталя.
– Они настолько погрязли во зле, что не хватит и ста лет, чтобы их исцелить. И судить об этом можно по одному лишь их виду. Эти украшенные драгоценностями звериные маски, которые они никогда не снимают. Эти нелепые одеяния, в которых они расхаживают даже в жару. Их позы, их походка – все выдает их сущность. Безумие они унаследовали от предков, безумие они передадут по наследству потомкам. – Боженталь хлопнул ладонью по стенке камина. – И наше бездействие лишь поощряет их. Нам нужно…
Граф Брасс поднялся со своего кресла.
– Нам нужно лечь в постель и поспать, друг мой. Завтра нас ждет бой быков – начинаются праздники.
Он кивнул Боженталю, легонько поцеловал дочь в лоб и вышел из зала.
Глава третья
Барон Мелиадус
В это время года, когда с летней страдой уже покончено, у жителей Камарга начинался сезон больших праздников. Дома украшали цветами, люди одевались в богато расшитые шелка и лен, молодые бычки свободно разгуливали по улицам, а стража маршировала в боевой выкладке. По вечерам в старинном каменном амфитеатре на краю города проводили бой быков.
Ряды сидений в амфитеатре были из гранита. Рядом с самой ареной, на южной стороне постройки, под крышей из красноватого сланца, возвышались резные колонны. Проемы между ними закрывали темно-коричневые и темно-красные занавеси, образуя ложу. Тут сидели граф Брасс, его дочь Иссельда, Боженталь и старый фон Виллах. По амфитеатру, уже заполнявшемуся народом, разносились оживленные разговоры, а также топот и сопенье быков в загоне.
Вскоре на дальней стороне амфитеатра шесть стражников в шлемах с плюмажами и в небесно-голубых плащах протрубили в фанфары. Звук медных труб эхом вторил топоту быков и радостным возгласам толпы. Граф Брасс вышел вперед.
При его появлении шум сделался громче, жители Камарга улыбались и вскидывали руки в знак приветствия. Когда гул поутих, граф произнес традиционную речь, знаменующую начало праздников:
– Древний народ Камарга, хранимый Судьбой от невзгод Трагического Тысячелетия, – тебе была дарована жизнь, так радуйся этой жизни сегодня! Все вы, чьих предков спас неистовый мистраль, очистивший небеса от ядов, принесших остальным смерть и страдания, восславьте сегодняшним празднеством приход Ветра Жизни!
И снова раздались ликующие крики, и фанфары протрубили во второй раз. Затем на арену вырвались двенадцать огромных быков. Высоко задрав хвосты, они носились по арене кругами, рога их блестели, ноздри раздувались, налитые кровью глаза сверкали. Это были лучшие боевые быки Камарга. Несколько лет их тренировали ради сегодняшнего представления, ради того часа, когда грозных животных выпустят против безоружных людей, и те попытаются сорвать гирлянды с их шей и рогов.
Вслед за быками галопом выехали конные стражники, помахали толпе и начали загонять стадо обратно под амфитеатр.
Когда им не без труда удалось вернуть каждого быка в его стойло, на арену выехал церемониймейстер, облаченный в радужный плащ и небесно-голубую широкополую шляпу, с золотым рупором в руках: ему предстояло объявить первый бой.
Усиленный и рупором, и стенами амфитеатра, голос человека походил на рев разъяренного буйвола. Церемониймейстер объявил кличку первого быка: Краснорог из Эг-Морта, владелец Понс Яшар, знаменитый заводчик, – а затем назвал имя старшего тореадора, Махтана Жюста из Арля. И почти в тот же миг, когда человек в радужном плаще покинул арену, из-под амфитеатра появился Краснорог – украшавшие его алые ленточки разлетались в стороны от могучего дыхания, а огромные рога вспарывали воздух.
Краснорог был гигантским животным, более пяти футов в холке. Он дергал хвостом из стороны в сторону, словно лев, и бросал злобные взгляды налитых кровью глаз на шумную толпу, приветствующую его. На арену полетели цветы, которые попали и на широкую белую спину быка. Он резко развернулся, выбивая пыль из арены и топча лепестки.
