– Такой прием недостоин подлинного мечника, – пробурчал человек в маске.
– Меня быстро одолевает скука, – пояснил Хоукмун. – Мне надоела эта игра.
– Ну, и что дальше?
– Как тебя зовут? – потребовал ответа Хоукмун. – Сначала я узнаю это, потом рассмотрю твое лицо, затем выясню, что ты здесь делаешь, а уж после – и это самое главное – спрошу, как ты пробрался сюда.
– Мое имя ты должен знать, – сказал человек с неприкрытой гордостью. – Я Элвереца Тоцер.
– Действительно, знаю! – с удивлением воскликнул герцог Кёльнский.
Глава третья
Элвереца Тоцер
Уж Элверецу Тоцера Хоукмун никак не ожидал увидеть. Сказал бы ему кто-нибудь, что его ждет встреча с величайшим драматургом Гранбретани, писателем, чьими произведениями восхищаются по всей Европе даже те, кто в целом ненавидит Гранбретань! Об авторе «Короля Сталина», «Трагедии Катины и Карны», «Последнего из Блардуров», «Анналы», «Чершилы и Адульфа», «Комедии стали» и многих других пьес в последнее время было почти не слышно, но Хоукмун решил, что это из-за войны. Он-то думал, что Тоцер должен носить богатое платье, быть уверенным в себе, полным достоинства и благоразумия. Вместо этого он наблюдал человека, который лучше владел мечом, чем словом, человека тщеславного, какого-то дурня и задаваку, наряженного в обноски.
Подгоняя Тоцера мечом по болотным тропкам в сторону замка Брасс, Хоукмун размышлял об очевидном парадоксе. Не солгал ли этот тип? А если так, то почему из всех имен он выбрал имя знаменитого драматурга?
Тоцер шагал вперед, явно нисколько не смущенный таким поворотом судьбы, и даже что-то весело насвистывал.
Хоукмун притормозил.
– Подожди-ка минутку, – сказал он, подбирая поводья лошади, которая шла за ним.
Тоцер обернулся. Он все еще был в маске. Хоукмун так изумился, услышав его имя, что позабыл приказать Тоцеру открыть лицо.
– Что ж, – заметил Тоцер, оглядываясь по сторонам. – Чудесное место, хоть и безлюдное, насколько я могу судить.
– Угу, – отозвался Хоукмун невозмутимо. – Точно… – Он указал на лошадь. – Думаю, мы сейчас прокатимся. В одном седле, мастер Тоцер.
Тоцер вскочил верхом, и Хоукмун последовал его примеру, взяв поводья и пустив лошадь в легкий галоп.
Они ехали так, пока не оказались у городских ворот, миновали их и медленно двинулись по извилистым улицам, а потом вверх по крутой дороге, к стенам замка Брасс.
Спешившись во дворе, Хоукмун передал лошадь конюху и указал спутнику на дверь, которая вела в главный зал замка.
– Сюда, пожалуйста, – сказал он Тоцеру.
Чуть пожав плечами, Тоцер неторопливо вошел и поклонился двум мужчинам, стоявшим у огромного камина, пламя которого играло на стенах зала. Хоукмун кивнул им.
– Доброе утро, сэр Боженталь… Д’Аверк. Я захватил пленника…
– Это я вижу, – сказал Д’Аверк, его худощавое, красивое лицо оживилось, на нем отразилось любопытство. – Неужели солдаты Гранбретани снова у наших ворот?
– Только он один, насколько я могу судить, – ответил Хоукмун. – Он утверждает, что он Элвереца Тоцер…
– В самом деле? – В обычно спокойном взгляде Боженталя отразился интерес. – Автор «Чершилы и Адульфа»? Верится с трудом.
Тонкая рука Тоцера потянулась к маске, он дернул за удерживавшие ее шнурки.
– Я знаю вас, сэр, – сказал он. – Мы встречались лет десять назад, когда я приезжал со своей пьесой в Малагу.
– Помню тот раз. Мы обсуждали ваши только что опубликованные стихи, которые вызывали мое восхищение. – Боженталь покачал головой. – Вы действительно Элвереца Тоцер, но…
Маска опустилась, явив взглядам изможденное, нервное лицо; жидкая борода не скрывала безвольного, скошенного подбородка. Самой выдающейся чертой физиономии Тоцера оказался длинный, тонкий нос. Кожа у него была нездоровая, со следами оспы.
– И это лицо я помню, хотя тогда оно было несколько круглее. Умоляю вас, расскажите, – что с вами случилось, сэр? – тихим голосом попросил Боженталь. – Вы беженец, который спасается от соотечественников?
– Ах, – вздохнул Тоцер, бросая на Боженталя оценивающий взгляд. – Возможно. Не пропустить ли нам по стаканчику вина, сэр? Боюсь, после поединка с вашим задиристым другом меня мучает жажда.
– Что? – воскликнул Д’Аверк. – Так вы сражались?
– Дрались насмерть, – угрюмо подтвердил Хоукмун. – У меня ощущение, что мастер Тоцер явился к нам в Камарг не по ошибке. Я обнаружил его, когда он прятался в камышах на южной оконечности лагуны. Думаю, он шпион.
– Но с чего бы Элвереце Тоцеру, величайшему в мире драматургу, становиться шпионом? – Тоцер произнес эту фразу надменным тоном, но прозвучала она как-то неубедительно.
Боженталь закусил губу и позвонил в колокольчик, вызывая прислугу.
– Это уж вы нам скажите, сэр, – проговорил Гюйам Д’Аверк с насмешкой. Он нарочито закашлялся. – Прошу прощения – кажется, небольшая простуда. В замке полно сквозняков…
– Вот бы и меня просквозило, – сказал Тоцер, – чтобы пропустить глоточек горячительного. – Он выжидающе смотрел на них. – Горячительное, чтобы позабыть о сквозняке, если вы меня понимаете. Глоточек…
– Да-да, – торопливо проговорил Боженталь и повернулся к вошедшему слуге. – Кувшин вина для нашего гостя, – потребовал он. – Что будете есть, мастер Тоцер?
– Вкусил бы хлеба Бабела и мяса Марахана… – мечтательно произнес Тоцер. – Ведь те плоды, что запасают дурни, всего лишь…
– Вам сыру мы предложим в этот час, – саркастически перебил Д’Аверк.
– «Аннала», акт четвертый, сцена пятая, – сообщил Тоцер. – А вы помните всю сцену?
– Помню, – кивнул Д’Аверк. – Мне всегда казалось, что этот отрывок слабее всего остального.
– Тоньше, – небрежно отмахнулся Тоцер. – Тоньше.
Слуга вернулся с вином, и Тоцер налил себе в кубок щедрую порцию.
– Проблемы литературы, – сказал он, – не всегда очевидны толпе обывателей. Пройдет лет сто, и люди будут считать последний акт «Анналы» всего лишь, как утверждают недалекие критики, написанным поспешно, продуманным слабо, тогда как на самом деле вся конструкция…
– Я тоже считаю себя в какой-то мере писателем, – сказал Боженталь, – но, должен признаться, я не вижу тут утонченности… Может быть, вы объясните.
– В другой раз, – сказал им Тоцер, беззаботно взмахнув рукой. Он выпил вино и снова налил себе полный кубок.
– Между прочим, – твердо произнес Хоукмун, – может, объясните свое присутствие в Камарге. Все-таки мы считали себя надежно защищенными, но теперь…
– Вы по-прежнему надежно защищены, не бойтесь, – сказал Тоцер. – Впрочем, не от меня. Силой своего разума я сумел проникнуть сюда.
