— Да, Терри, расскажи подробнее, — впустил я тонкое щупальце интереса в ее разум, понимая, какому искушению себя подвергаю.
— Я не могу, — выдохнула Терри, а я успел поймать картинку: лежащее безмолвное тело и ужас, несравнимый по качеству ни с чем другим, что я видел в этой девушке ранее.
Мое сознание боролось само с собой. Одна часть яростно твердила, что я обязан узнать причину ее страха, задержать сладкий и до боли приятный вкус эмоций, суметь воссоздать в разуме Терри жуткие моменты. Другая часть меня упорно хватаясь за благоразумие, как за спасательный челнок в безликом космосе, напоминала о том, что это может стать последней каплей моего терпения. Я просто сорвусь и не смогу больше сдерживать свою жажду, снова стану тем монстром, которого столько времени пленил в цепях, лишь подкармливая его, заглушая дикий рев внутри себя, но не выпуская из клетки, чтобы не оказаться раздавленным истинным проявлением своего же раненого разума.
В этой битве моих половин не было победителей или проигравших. Лишь лимит на чувства, что я установил себе, сдерживал ту черную часть моей личности, которую я давно желал уничтожить, только бы снять зависимость негатива, отличающую меня от других полулюдей, владеющих эмпатией.
Чтобы прекратить сладкую пытку моего терпения, я притянул к себе Терри, целуя ее с разгорающейся страстью. Она дрожала в моих руках, но уже переключила внимание на меня. В перерывах между поцелуями она хрипло шептала мне в губы: «Харли, мой хороший…» Отчаянно доказывая, что я вовсе не хороший, я терзал ее еще сильнее, кусая до боли, ощущение которой отрезвляло меня. Хрупкое женское тело вздрагивало, передавая мне все свое негодование, всю злость, когда я запустил руки ей под одежду, сжав упругие холмики грудей ладонями. Но Терри все равно повторяла лживые слова обо мне, в которые сама, каким бы абсурдным это ни казалось, верила. Меня обдало волной удовольствия от ее противоречивых чувств.
Я резко бросил Терри на диван, навис над ней, пригвоздив весом своего тела к гладкой обивке. Ее широко распахнутые глаза выражали страх и неуверенность, а внутрь ее сознания ядовитой змеей вползало желание сбросить меня, бежать, чтобы не продолжать пытку. И в то же время она просто хотела остаться со мной, находиться рядом и чувствовать меня. Это чувство выводило из равновесия, и я путался в липкой паутине своих желаний, противоречащих друг другу до безмолвного крика души. В череде этих желаний был свой предел, вершиной которого являлись самые страшные кошмары, которые манили меня, заставляя падать в пропасть собственного бессилия.
— Терри, расскажи, прошу тебя, — услышал я свой же хриплый шепот. — Я хочу знать, что с тобой случилось.
Не знаю, зачем я просил это сделать, но не мог иначе. Мое сознание зависло над пропастью, и лишь страх Терри мог вытащить меня наружу. Весь мир безмолвного космоса за иллюминатором каюты внезапно пошатнулся, и твердая поверхность выбилась у меня из-под ног, оставляя лишь желание почувствовать тот сладкий страх, затягивающий в свои темные глубины, словно в бездонное болото.
— Тогда ты расскажешь о себе, Харли. Я согласна на обмен информацией, — раздался ответ Терри.
Ее пальчики скользнули под ткань моей футболки, царапая кожу словно огненные хвосты файркара рассекают вакуум.
— Я не могу этого обещать, — выдохнул я ей в губы. — Может быть, позже, не сейчас. Тебе не станет легче, узнай ты правду обо мне. Просто поверь.
Терри ненадолго задумалась.
— Хорошо, — тяжело вздохнула она. — Шел… Первые пару лет, пока я была беременна, и у нас не родилась дочь, он никак не показывал свое истинное лицо. Но я знала, что он скрывает от меня нечто важное. Я знала, что он изменяет мне, но не могла понять причину. Ведь у нас с ним было все хорошо. Хотела знать слишком много — вот и поплатилась. Собой. Он часто уезжал, находился у себя в офисе. Однажды я приехала к нему без предупреждения и застала ужасную картину. На столе в его кабинете лежала девушка. Когда я увидела ее, то подумала, что она мертва. И Шел… он трахал ее обездвиженное тело. Я лишь потом узнала, что это был спектакль. Понимаешь, Харли?
Терри произносила эти слова тихо, но мне было достаточно тех картин, что четко проявились в ее памяти. В мои плечи вцепились тонкие пальчики, а широко распахнутые серые глаза смотрели так, будто искали во мне спасение. Каждое слово давалось тяжело — приходилось преодолевать барьер, мешающий ей жить. Я ловил своим сознанием сладкие флюиды, что распространялись от Терри, пока она вспоминала про своего мерзавца мужа. Хотя я не мог осуждать его, ведь сам был ненамного лучше.
— И что произошло потом?
— Когда он понял, что скрывать больше нечего, его внимание переключилось на меня. До того он пользовался услугами шлюхи, чтобы исполнять свои жуткие желания. Я согласилась сама… Понимаешь? Я не думала, что это столь ужасно. Но и не хотела, чтобы он делал это с другими.
Я заставил Терри замолчать, прикусив ее губу. Поцеловал ее, закрепляя свое удовольствие. А затем перевернул, и она оказалась на мне, обхватив ногами мои бедра. Мой член был готов прорвать ткань брюк — столь тесным был этот контакт, столь яркими ее эмоции и близка горячая плоть, прикрытая облегающей одеждой. Я возбуждался от каждого слова, что сладкой патокой лилось мне в душу, когда страх Терри достигал моего сознания. Но Терри не спешила рассказывать все. Она специально дразнила, хитро выманивая из меня ответную информацию.
— Ты согласилась на его условия? — спросил я, одновременно сдавив ладонями упругие ягодицы и прижав к себе Терри еще плотнее.
— Я больше не хочу говорить об этом. Слишком все сложно. Надеюсь, я немного удовлетворила твое любопытство?
— Почти. На сегодня достаточно, — тихо ответил я, понимая, что просто сорвусь, если она продолжит. — Идем, посмотрим твою каюту.
— Лучше твою, — отчаянно прошептала Терри, цепляясь за меня. Я поднялся, удерживая ее на руках. Терри казалась легкой, словно пушинка.
Я искренне не понимал, как она не сошла с ума в той жизни, о которой она пыталась забыть. В этой девчонке было столько скрытой силы и стойкости духа, что я мог только позавидовать ее терпению и смелости.
Через пару минут я уже закрывал двери каюты, уложив Терри на кровать. Она прижалась к стене, обхватила согнутые в коленях ноги и смотрела на меня, пытаясь разгадать секрет. Я знал, что поступаю опрометчиво и зря затеял эту игру. Но не мог иначе. Не хотел. Я желал знать больше, и лишь то, что выдаю этим себя, сдерживало и не давало упасть в пропасть собственного безумия.
— Харли, иди ко мне, — с протяжным сладким звуком произнесла она.
Да, Терри, я уже иду к тебе…
Кажется, эта взрослая девочка — единственное, что есть у меня в новой жизни. Та, которая боится меня, злится на мои поступки, но в то же время любит меня таким, какой я есть на самом деле. Ее страсть заставляет плавиться от ненасытного желания, но подливать масла в огонь, добиваясь нужного эффекта.
— Тебе стало легче? — спросила она и тихо добавила: — Я же вижу, тебе самому плохо.
