Растерялся я до того, что пошёл обратно, прикрыться даже забыл. Захожу на монастырское подворье, люди, завидев меня, кто ругать начинал, кто обзывал. А я иду, ничего не вижу, не слышу, как ощущаю вдруг кожей волшебный той девочки смех. Смотрю, фея моя стоит рядом с верзилой и как ни в чём не бывало пальцем, как все, в меня тычет.
Тут ко мне подбежала вожатая наша, на ходу сорвав с древка флаг, украшенный портретом вождя и золотыми кистями, и сказала мне завернуться. Отругала, конечно. Хотя много позже я понял, что сама она могла всерьёз поплатиться.
– И что?
– Что, что? – Отец усмехнулся и снова выпил: – Понял я в тот день, сынок, что партия – главная наша опора. Как видим, не прогадал.
– Ты эту девочку сдал?
– Нет. А зачем?
– Что-то случилось? – догадался Андрей.
– Утонул тот верзила в июле. До сих пор непонятно, как вышло. Купались в тот день целой кучей в пруду, как обычно, да что там за пруд? Так, болотце затхлое. Я за ним и не следил-то особо. Уходим, а его – нет и нет. Стали звать – тишина. И представь, отыскали возле самого берега – в рыбацкой сети запутался. Все гадали потом, откуда там сеть взялась? Рыбы в том болотце отродясь не водилось.
– А девочка что?
– Девочка скоро другого нашла. Замуж вроде как собралась. Парень был из колхозников, такой же здоровый, как её прежний, но тупой – за версту не укрыть. А у меня, по иронии судьбы, с её лучшей подругой сложилась любовь, так что мы на колхозные танцы вместе сбегали. Ну, и ушли как-то под вечер, я танцую с моей, фея – со своим здоровяком. Как моя вдруг мне шепчет: «Может, в поля?» Где тут отказать?
Еле успели к линейке вернуться, отряды уж строились. Стоим на плацу, отдаём пионерский салют, пока флаг поднимается, как ворота детского дома распахиваются и входит чудная девица. Одета в какую-то рвань. Руки, ноги, лицо исцарапаны в кровь. И смеётся, как идиотка.
Андрей вздохнул:
– А ты что?
– А что я? – Отец забрал ферзя сына своим и снова откинулся: – Я ещё год в малых обносках ходил. Тебе снова шах.
Андрей, ощущая неловкость, пересёк слоном доску и побил ферзя отца, завершив комбинацию:
– Тебе шах и мат. Ладно, пойду я, пап, а то время позднее.
Отец удивлённо взглянул на шахматный стол и рассмеялся:
– Давно не встречалось достойного противника!
– Может, поддавались? – Андрей поднялся.
– Сядь, – приказал отец. – Пойдёт он. Кто про Авдея спрашивал? Надо тебе?
Андрей поднял брови.
– Надо, так слушай. Авдей свою вторую жену вообще не просто так выбирал. Отсекал по родословной, образованию и прочему. Обжегшись на молоке, как говорится.
– Так он не просто с ней познакомился? – изумился Андрей.
– Авдей – просто? – теперь изумился отец. – Ты что? Когда он – патологически недоверчивый человек, как, впрочем, и я. Жена его, кстати, кровей каких-то…
– Царских? – Андрей не верил услышанному.
– Царских? Окстись! Кровосмешенцы. Болезней у них до хрена, и все, как одна, – пакостные. Просто хороших кровей. Не князья, но и не голодранцы. Кстати, ты знал, что род твоей мамы – тоже древний дворянский? Сейчас в России таких почти не осталось.
– Папа, ты маму что, тоже себе подбирал по родословной?
– Нет, конечно, много позже узнал. Предлагал даже Наташе герб их семьи вернуть, звание. Но она отказалась… Но мы отвлеклись. Разыграть спектакль с ухаживаниями для Авдея, как для любого другого, раз плюнуть. Бабы ведь одинаковые, ведутся все на одно и то же.
– Папа, я не могу в это поверить!
– Сынок, ты что, до сих пор настолько наивен? Хочешь знать результат, просчитай ходы наперёд.
– Интересно, Агеева знала об этом?
– Агеева тогда ещё не была Агеевой. И знать это ей было ни к чему.
– Откуда ты тогда знаешь? – усомнился Андрей.
– Таких людей, как Авдей или я, в округе – по пальцам. Знакомы мы довольно давно, чтобы доверять друг другу. В какой-то мере. Не дружить, конечно, семьями, но в баньке хочется с равным попариться. Не с охраной же трепаться?
– Получается, со стороны Агеева брак был чистый расчёт?
– Единственный верный выбор, если думать о детях. Обычно спасает от неожиданностей.
– И как, спасло? – Андрей понял, что сказал лишнего, выдав себя не вопросом, а интонацией.
Отец взглянул с недоверием:
– Ты что-то имеешь ввиду?
– Ничего, ничего, – торопливо ответил Андрей. – Просто спросил. Угадал?
– Угадал, угадал. – Отец снова расслабился. – Нормально жили «Авдей» с женой, так он влюбился, аж до чёртиков, что решил развестись. Седина, как говорится. – Отец усмехнулся. – А без повода как? Сидели мы тогда в баньке, Авдей и поделился, мол, жена у него до того идеальная, ни к чему не придраться. И пошутил, мол, не мочить же её из-за этого ради развода. А с нами сидел один молодой и сказал, что мочить ни к чему, потому как баба любая – хоть идеальная, хоть какая, всё одно – блядь. Авдей засмеялся, я, признаться, тоже. А молодой спокойно сказал, что раскрутил недотрог замужних и всяких – до чёрта. Со счёта сбился. А от некоторых, сказал, потом долго не мог отвязаться. Ну, Авдей и предложил к его жене подкатить. Мол, у него повод к разводу появится и отступные удастся зажилить. Отблагодарить даже обещал ходока – тот и согласился.
– И кто такой только выискался? – спросил Андрей, не понимая, почему злится.
– А что в этом хитрого? В своё время и я бы сгодился. Но был нужен молодчик. Митя Король, слыхал про такого?
– Митя? – Андрей разыграл изумление: – Я всегда думал, что он у вас главный.
– Кто? Митя? Да Митя – сопляк против меня. Или, к примеру, Авдея. Хотя до наших годков дорастёт, может, и покруче станется. Если доживёт, конечно.
– Почему же у него кличка такая?
– Митя блядей всех своих на французский манер именует, отыскался Людовик, на хрен, Четырнадцатый. Он ни одной путной юбки не пропустил. А тут, смотри, интересно как складывалось – риска вообще никакого, а нервишки, согласись, щекочет.
– И каковы результаты?
– Каковы… – Отец взял портсигар, постучал сигаретой о корпус, Андрей поднёс зажигалку. – Ты Митю-то видел когда? Хотя бы на фотке?
Андрей молча кивнул. Отец прикурил и продолжил:
– Ну и как, на твой взгляд, красивый он?
– Откуда мне знать?
– Тебе, может, и неоткуда, а бабы на него вешаются, – отец затянулся и, выпустив три кольца дыма, пронзил последнее пальцем, – как игрушки на ёлку. А наша барышня устояла.
– То есть как устояла? – опешил Андрей.
– То есть так устояла. – Отец вновь глубоко затянулся. – Авдей сам в шоке был. Думал, беспроигрышный козырь. Ан нет, получил наш ходок от ворот поворот.
