Насчет витаминов Деевы не все поняли. Как раз было время просветить их в этом вопросе. Обещали потом навестить Румянцевых и узнать более подробно.
Расспросили братья и о Нобелевской премии. Для большинства жителей России было непонятно, кем и для чего учреждена эта премия. Пришлось мне немного рассказать историю о том, что случилось в 1888 году. По ошибке репортеров Альфреда Нобеля признали умершим, когда на самом деле умер его брат Людвиг.
— На великого химика и инженера, изобретателя динамита обрушилась лавина газетной грязи и сплетен. «Торговец смертью мертв!» — так звучал некролог по поводу смерти Нобеля, что заставило изобретателя задуматься о смысле жизни и о том, каким его запомнят потомки, — рассказывал я известную историю с наследством. — Альфред Нобель завещал все свое имущество вложить в ликвидные бумаги и поместить в банк. Указанные проценты разделить на пять частей и ежегодно вручать в качестве премии за достижения в области химии, физики, медицины, литературы и за вклад в сплочение наций.
— И сколько нам той премии положено? — ничуть не усомнился, что получит ее, Егор.
— На троих сто пятьдесят тысяч крон. Но главное — это престиж и признание мировым сообществом.
В целом, скучать на корабле нам не пришлось. Если бы еще нормальные бытовые условия, то было бы совсем хорошо.
Глава 32
По зимней Балтике до Стокгольма шли мы четыре дня. Корабль двигался только в светлое время суток. Паруса не ставили, ветер не был попутным. На машинной тяге эта посудина еле ползла. Зато дымила и шумела знатно. Берег Швеции стал виден где-то с обеда четвертого дня. Но добрались до пролива уже под вечер. На палубу высыпали все пассажиры, дружно сожалея, что еще одну ночь придется провести на корабле. Двигаться между островами в сумерках капитан не собирался. Я вообще удивился тому, как здесь маневрировали корабли. Мелких островов было немерено.
Формально мы уже находились в Швеции, но до порта шли в течение всего дня. Повезло, что таможенников пассажирское судно не заинтересовало. Задерживать более положенного срока нас никто не стал. Поставили отметки в паспортах и выпустили на территорию порта. Еще два часа мы ждали багаж, за это время успели договориться с извозчиком о доставке нас в гостиницу.
Отель «Виктория» был мной зарезервирован аж три месяца назад. Точной даты прибытия я указать не мог, но получил телеграммой подтверждение, что номера будут. Еще бы, за такие деньги! Зато расположен отель в самом центре столицы. Королевский дворец должен быть рядом. Возчик примерно так и сказал, показав рукой куда-то в переплетение улиц. Мы с Деевыми краткий словарик шведского языка на корабле полистали. Несколько фраз, чтобы объясниться с персоналом, могли составить, но рассчитывали на то, что подберем переводчика на месте.
Сама гостиница меня не сильно порадовала, а Деевым там понравилось. Хотя и они отметили, что потолки могли бы быть и повыше. Первым делом после заселения решили вопрос с мытьем. Водопровода в гостинице не имелось. Но слуги очень сноровисто притащили воды в ванную. Причем как они бегали и носили воду, я и не заметил. Оказалось, для обслуживающего персонала имеется запасная лестница. Горничная позвала меня в ванную комнату, когда все уже было готово. Поздний ужин тоже доставили в номер.
Какое это было удовольствие вытянуться на широкой и мягкой кровати! Тело блаженствовало и напоминало, как хреново ему приходилось по пути в Стокгольм. Меня всё ещё продолжало качать, словно я плыл по волнам. Только к утру этот эффект сошел на нет.
После завтрака мы с Деевыми отправились прогуляться по столице Швеции. Погода тому способствовала. Около нуля градусов, солнечно и без ветра. Первым делом посетили банк, решили наши финансовые дела. Затем пешком отправились на одну из набережных посмотреть на королевский дворец. Пообедали в ресторане и уже на извозчике вернулись в гостиницу, где нас ожидал обещанный переводчик. Правда, по-русски мужчина не разговаривал, но владел немецким и английским языками.
Карл был в курсе того, по какой причине мы прибыли в Стокгольм, и даже дал некоторые пояснения по предстоящему мероприятию. Наконец я узнал, отчего награждение проходит десятого декабря. Оказалось, это дата смерти Альфреда Нобеля. Традиционно в день памяти происходит торжественное вручение наград. Позже, зарегистрировавшись в городской ратуше, мы получили на руки по брошюрке с правилами поведения на церемонии и в присутствии короля.
До назначенной даты оставалась еще неделя. Чем заняться в Стокгольме, я не имел ни малейшего представления. Через сутки мы с парнями чуть не помирали со скуки, поскольку привыкли к другому ритму жизни и к постоянной загруженности делами. А тут за день посетили все центральные магазины, скупили гору книг из числа тех, что были на немецком языке, и заскучали.
Столичную прессу мы также скупали. Новости из Европы в Стокгольм доходили быстрее, чем в Россию. Главной новостью во всех газетах была та, что революцию в Германии придушили. Несмотря на гибель Вильгема II, военным удалось выправить ситуацию. Не до конца, конечно. Революционно настроенные элементы разбежались по стране. Кто-то сунулся за поддержкой во Францию и был жестоко расстрелян на границе. Французам такого «подарочка» и даром не нужно. Российский государь тоже высказал свое мнение по поводу того, что поддержит законное правительство, а не кучку бунтарей.
С близнецами мы обсудили события в Германии и снова озадачились развлечениями. Тут нам помог Карл. Егор только задал вопрос по поводу номинантов нобелевской премии, а переводчик сам все объяснил. Оказалось, что подать заявку могут профессора, члены парламента, государственные деятели и так далее. То есть если у тебя есть кто-то знакомый в научной среде, то можно попросить его о заявке.
На самом деле те триста человек, которые номинировались в области химии, не совершили великих открытий. Большинство так называемых химиков научилось смешивать в мензурках реактивы. И кто-то решил, что это уже достойно премии Нобеля.
— Так мы что, тоже можем сами на себя написать заявку и попросить любого русского профессора завизировать ее? — уточнил у Карла Егор.
Швед кивнул, подтверждая, а я обрадовался.
— Умница, хорошо придумал, теперь нам есть чем заняться до десятого декабря, — отреагировал я на фразу Егора.
— Николай Иванович, я больше не поеду за наградой! — возмутился Андрей.
— И не нужно. Любой российский дипломат может получить её за тебя. Оставим только доверенность для передачи денег. Нам не помешает иметь на счету в Стокгольмском банке некоторую сумму. И не забывай, что мы не только премию получаем, а поднимаем престиж России.
— Предложим себя в качестве номинантов по стрептоциду? А дадут? Кажется, премию получают только один раз, — озадачился Андрей.
— Бывают исключения. Делай по стрептоциду. А я еще по физике напишу запрос. Радио вот-вот перестанет быть большим секретом, — пояснил я братьям.
Они пока были не в курсе того, что почти полсотни радистов не только обучились, но и уже уехали в качестве вольнонаемных служащих на Дальний Восток. Георгий I пусть и сомневался, но рассудил, что больших затрат это нововведение не требовало. Потому и подмахнул нужный документ. Попутно и на закупку пробной партии консервированных продуктов от концерна «Русь». Все это в ближайшее время прибудет во Владивосток. Так что по радио я мог вполне подать заявку на номинацию. Неплохо бы и медицину захватить. Я посчитал, что открытие витаминов тоже подходит для Нобелевской премии.
