– Получил его сегодня, мой господин, – сказал Лонсон. – Доставлено орнитоптером из Лондры. Письмо от самой королевы.
– Новости из Лондры. Великолепно! – Хоукмун взял письмо и принялся ломать печати. – Что же, принц Лонсон, садись за стол, подкрепись, пока я читаю.
Принц Лонсон улыбнулся и, по приглашению Иссельды, сел рядом с хозяйкой замка, принимаясь за мясо, лежавшее перед ним на тарелке.
Хоукмун погрузился в письмо королевы Фланы. В основном она рассказывала, как осуществляются ее планы по заселению сельскохозяйственных районов. Кажется, дело ладилось. Более того, у некоторых фермеров даже оставались излишки, которые они продавали Нормандии и Гановерии, хотя у тех и собственное сельское хозяйство было на высоте. И только к концу письма Хоукмун принялся читать внимательнее.
И вот теперь я должна перейти к самому неприятному, мой дорогой Дориан. Судя по всему, мои усилия избавить страну от пережитков темного прошлого не вполне увенчались успехом. Снова появляются сторонники ношения масок. Предпринимаются даже попытки, насколько я знаю, восстановить некоторые из прежних орденов, в особенности орден Волка, Великим коннетаблем которого, как ты помнишь, был барон Мелиадус. Некоторым моим лазутчикам время от времени удается проникать на собрания орденов, переодевшись последователями культа. На этих собраниях приносятся клятвы, которые, наверное, позабавят тебя (надеюсь лишь, что не встревожат!): они божатся, что вернут Темной Империи ее былую славу, свергнут меня с престола, уничтожат всех, кто верен мне, а заодно отомстят тебе и твоей семье. Тех, кто выжил после битвы за Лондру, твердят они, необходимо стереть в порошок.
Я сомневаюсь, что в вашем тихом Камарге вам угрожает опасность со стороны гранбретанских заговорщиков, так что спи спокойно! Я точно знаю, что эти тайные культы не пользуются популярностью и существуют лишь в тех частях Лондры, которые пока не подверглись перестройке. Подавляющее большинство населения – и аристократы, и простые люди – с радостью вернулись к нормальной жизни и к парламентскому правлению. В старину, когда Гранбретань не страдала от недуга, у нас и правил парламент. Надеюсь, что теперь мы снова здоровы и скоро последние очаги болезни исчезнут из нашего общества.
Ходит еще один странный слух, который не удалось проверить моим лазутчикам: якобы самые страшные лорды Темной Империи всё еще живут где-то, дожидаясь момента, чтобы «по праву занять место властителей Гранбретани». Не могу в это поверить, это больше похоже на обычную легенду, сочиненную недовольными. Ведь в таком случае в пещерах по всей Гранбретани должны спать тысячи героев, готовых прийти на помощь заговорщикам в нужный момент (интересно, почему этот момент всё не настает?). Чтобы обеспечить нам безопасность, мои люди стараются разыскать источник слухов, но должна с сожалением признать, что уже несколько наших человек погибли, разоблаченные приверженцами культа. Дело займет не один месяц, однако я полагаю, что мы скоро избавимся от всех любителей масок, в особенности когда все темные трущобы, где они предпочитают обретаться, будут разрушены.
– Какие-то тревожные вести от Фланы? – спросила Иссельда мужа, когда он сложил пергамент.
Он покачал головой.
– Не совсем. Всё это лишь подтверждает слухи, доходившие до меня прежде. Она пишет, что в Лондре стало больше сторонников ношения масок.
– Значит, это длится уже какое-то время? И далеко ли зашло?
– Очевидно, нет.
Принц Лонсон засмеялся.
– Их на удивление мало, моя госпожа, уверяю вас. Большинство простых людей с радостью избавились от этих громоздких масок и тяжелых одеяний. Это же касается и аристократов, за исключением некоторых членов военных кланов, оставшихся в живых, – к счастью, таких совсем не много.
– Флана пишет, что, по слухам, в живых остались самые влиятельные, – ровно проговорил Хоукмун.
– Не может быть. Барона Мелиадуса ты, герцог, уничтожил лично, разрубил от плеча до паха собственным мечом!
Пару гостей это замечание принца Лонсона явно смутило. Он рассыпался в извинениях.
– Граф Брасс, – продолжал он, – уничтожил Адаза Промпа и еще нескольких. Шенегар Тротт тоже погиб, в Днарке, рядом с Рунным посохом. Остальные: Микошевар, Нанкенсин и иже с ними, тоже мертвы. Тарагорм погиб при взрыве, а Калан совершил самоубийство. Кто же тогда остался?
Хоукмун нахмурился.
– На ум приходят только Тарагорм и Калан, – сказал он. – Только их мертвых тел никто не видел.
– Но ведь Тарагорм погиб, когда взорвалась боевая машина Калана. Никто не выжил бы там.
– Ты прав, – улыбнулся Хоукмун. – Глупо даже и предполагать. Есть занятия получше.
И он снова заговорил о праздничных мероприятиях, назначенных на день.
Однако Хоукмун знал, что вечером отправится к руинам церкви и встретится с тем, кто называет себя графом Брассом.
Глава четвертая
В компании мертвецов
День клонился к закату, когда Дориан Хоукмун, герцог Кёльнский, лорд-хранитель Камарга, снова выехал на продуваемые мистралем болота, углубляясь в свои владения; он смотрел, как кружат алые фламинго, видел вдалеке стада белых быков и рогатых лошадей, наблюдал, как колышется зеленый и коричнево-желтый камыш, как вода в лагунах становится кроваво-красной из-за заходящего солнца, и вдыхал пронизывающий воздух, приближаясь понемногу к невысокому холму, где высились старинные развалины, руины, по которым карабкался плющ с фиолетовыми и янтарными цветками. Именно здесь, когда погас последний солнечный луч, Дориан Хоукмун сошел с рогатого коня и принялся ждать появления призрака.
Ветер трепал его плащ с высоким воротом. Ветер дул Хоукмуну в лицо и холодил губы. От него шерсть на спине лошади подергивалась рябью, словно вода. Он от души гулял по просторным заболоченным равнинам. Но когда дневные животные начали готовиться ко сну, а ночные еще не успели выйти на охоту, над великим Камаргом опустилась зловещая тишина.
Даже мистраль затих. Камыши больше не шуршали. Ничто не двигалось.
Хоукмун ждал.
Прошло довольно много времени, прежде чем он услышал топот копыт по влажной болотистой почве. Глухой топот. Он потянулся к левому бедру и высвободил из ножен широкий меч. Хоукмун был в доспехе. Стальной доспех в точности повторял контуры тела. Он откинул с глаз волосы и поправил простой шлем, такой же простой, как у графа Брасса. Перебросил за спину плащ, чтобы тот не сковывал движения.
К месту приближался не один всадник. Хоукмун внимательно прислушался. Стояла ночь полнолуния, однако всадники приближались с другой стороны от руин, и он их не видел. Он попытался сосчитать. Судя по звуку, четверо конных. Значит, самозванец привел союзников. Все-таки это ловушка. Хоукмун поискал укрытие. Единственное место, где можно было спрятаться, – сами руины. Он осторожно двинулся к ним, вскарабкался по старым, истертым камням, пока не решил, что его не увидят, с какой бы стороны ни подъезжали к развалинам. Только лошадь выдавала его присутствие.
