Иными словами, 1980-е годы были периодом активного потребления и большого разнообразия товаров и услуг для нишевых рынков. Новые состоятельные покупатели не отказывали себе в роскошных машинах, членских карточках дорогих гольф-клубов, дынях за сотни долларов и сакэ с блестками из настоящего золота. Роман Ясуо Танака под названием «Нантонаку курисутару» («И вдруг хрусталь») отражает этот потребительский образ жизни и тягу к материальным ценностям у юного поколения, ведущего, по словам автора, «хрустальную» жизнь, описывая две недели из жизни студентки колледжа, воспевая ее неуемную страсть к покупкам. Сюжет в произведении беден, но зато роман представляет собой настоящий путеводитель по наиболее желанным брендам и маркам и самым шикарным кафе и ресторанам. Рассказчица лелеет свой «снобизм» и «аффектацию», что показано через эпизоды, где героиня несет пакет с логотипом модного дома Courrèges или после обеда вместо кофе ест десерт в кафе «Французский стиль с белым вином». Посыл этой книги двойственен. С одной стороны, кажется, что в ней критикуется потребление как источник самоидентичности. Один из персонажей замечает: «Мне кажется, в конце концов придется признать, что мы вообще не умеем сопротивляться брендам. Наше поколение. Может даже, не только наше поколение, а вся Япония»
[118]. С другой — в книге несколько сотен подробных рекомендаций по выбору модных товаров и ресторанов. Тираж в 800 000 экземпляров быстро раскупили, и роман стал сенсацией в СМИ, породив дебаты об изменении общественных ценностей.
Купаясь в деньгах, компании тоже делали демонстративные покупки. В 1987 году японская страховая компания купила «Подсолнухи» Ван Гога за 39,9 миллиона долларов — на тот момент самую высокую цену, когда-либо заплаченную за произведение искусства. Sony и Matsushita тратили миллиарды на обустройство собственных студий в Голливуде, Columbia Pictures и MCA Entertainment. Другие японские фирмы взяли под контроль офисный Рокфеллеровский центр в Нью-Йорке, звукозаписывающую компанию CBS Records и известное поле для гольфа Пеббл-Бич — место проведения открытого чемпионата США по гольфу. Американские массмедиа реагировали на эти приобретения в алармистском тоне, как на японское вторжение, однако на самом деле гораздо больше американских компаний и недвижимости принадлежало европейским странам, например Великобритании или Голландии.
Изобилие сопровождалось новой волной национализма — гордостью за процветающую страну, которая восстала из пепла поражения, чтобы снова соревноваться с западными странами. Некоторые авторы начали приписывать японские достижения уникальным расовым и культурным характеристикам в работах особого жанра, нихондзинрон, который есть размышление об идеологии так называемого японизма. Во многих текстах утверждалось, что западные обычаи «жесткие» и «сухие», из-за чего западные люди остаются разобщенными, как песчинки; японцы же «влажные» и «мягкие», как вареный рис, зернышки которого тесно прилипают друг к другу. Во время оккупации такие качества, как чувство локтя и социальная терпимость, считались негативными пережитками прошлого, однако теперь их оценивали уже в позитивном ключе, как те самые качества, что сделали Японию богатой и позволили ей подняться над остальными странами. Научная версия нихондзинрон активно распространялась психологом Такэо Дои, который утверждал, что японское общество построено на терпимости и зависимости друг от друга (амаэ), которая уходит корнями в отношения матери и ребенка. Также эти идеи поддерживал экономист Токийского университета Ясусукэ Мураками, который заявлял, что успех японских корпораций коренится в структуре самурайской семьи, в модели коллективизма, а не индивидуализма, для которой важны взаимоотношения и организаторские навыки. Зачастую в псевдонаучных текстах нихондзинрон делались совсем уж абсурдные заявления, например, что японские пчелы более коллективны, чем любые другие, или что физиология японцев отличается от общечеловеческой, поэтому японцы не могут переварить говядину или им вредно принимать оральные контрацептивы.
Новую государственную идеологию уверенности в себе особенно хорошо выразил политик Либерально-демократической партии Синтаро Исихара, позднее ставший губернатором Токио, в эссе 1989 года «Япония, которая может сказать „нет“: почему Япония станет первой среди равных». Название отсылает к общему ощущению, что японское правительство слишком раболепствует перед США и что ему следует занять более независимую позицию как в бизнесе, так и в международных отношениях. Книга критиковала предрассудки Америки и предсказывала ее закат, описывая при этом, какие шаги следует предпринять Японии, чтобы стать главной движущей силой нового мирового порядка, примерно следующим образом: «Американцы со своей парой-тройкой веков истории никогда не переживали перехода от одного глобального исторического периода к другому. Они проявились в качестве основной силы на мировой арене всего лишь несколько десятков лет назад, на закате эпохи Новейшего времени. То, что Япония, восточная страна, может вытеснить их в некоторых важных областях, раздражает их больше всего»
[119]. Подобная риторика воспринималась многими американцами как заносчивая и уничижительная, она пугающе напоминала империалистический период Японии. Однако обиженным американцам не пришлось долго переживать, поскольку японскому экономическому пузырю и новой самоуверенности оставалось недолго.
В 1989 году смерть императора Хирохито послужила предзнаменованием десятилетия упадка и бедствий. Правление императора Сёва, самое длительное в японской истории, видело заметные взлеты и падения. Хирохито взошел на трон в 1926 году, когда Япония начала накачивать свои военные мускулы и вскоре смогла бросить вызов США. Через 20 лет страна была опустошена и впервые за свою историю оккупирована иностранными войсками; будущее ее было туманным. Но через несколько десятков лет Япония восстановилась и стала лидирующей экономической силой, одной из наиболее развитых стран в мире. Император скончался после нескольких месяцев серьезной болезни, на протяжении которой СМИ поминутно передавали сводки о состоянии его здоровья и лечении мрачным, торжественным языком. После смерти властителя телеканалы в знак общенационального траура приостановили обычную сетку вещания на три дня. Смерть императора повсеместно вызвала общественные размышления о его ответственности за войну и поражение и о ценности императорского поста. Девизом правления сына и наследника Сёва принца Акихито стало «Хэйсэй» — слово классического японского языка со значением надежды на мир во всем мире. Однако на протяжении первых лет его правления Япония переживала политические и экономические неурядицы, поскольку в стране наступила рецессия, а Либерально-демократическая партия впервые упустила пальму первенства. При этом развал Советского Союза изменил ландшафт холодной войны, за счет которого в основном и поддерживалось процветание Японии, основанное на американских заказах.
