«Повесть о доме Тайра» — самое знаменитое произведение героического эпоса. В канонах японской литературы до эпохи модерна она занимала второе место, уступая только «Повести о Гэндзи». Как и «Гэндзи», «Тайра» оказала глубочайшее влияние на последующую культуру, выступая источником прецедентных текстов для пьес Но и Кабуки, для живописи и гравюр. В эпоху модерна эта классика находит свое переложение в фильмах, на телевидении и в комиксах манга. Эпос охватывает десятки лет, всесторонне описывая расцвет и падение клана Тайра и поражение в войне Гэмпэй против Минамото. Симпатии «Повести» в основном на стороне Тайра. Хоть Тайра-но Киёмори показан как заносчивый тиран и злодей, клан Тайра в целом вызывает сострадание — это аристократический род, потерпевший поражение от грубых провинциальных воинов Минамото. Хотя падение дома Тайра изображено трагически, как и подобает военной саге, «Повесть» также ценит воинскую доблесть, восхваляя Минамото за их навыки военной стратегии, храбрость и крепкие связи командиров и воинов.
«Повесть о доме Тайра» также пронизана религиозными идеями, например важными для буддизма мотивами кармы и бренности всего сущего. Закон кармы особенно наглядно прослеживается в образе Киёмори, гордыня и злодеяния которого приводят к падению его клана. Непостоянство (мудзё) — мотив, важный как для буддийского учения, так и для средневековых японских ценностей. Он заключается в том, что человеческое (да и любое другое) существование изменчиво, оно постоянно перетекает от роста к упадку. Непостоянство проявляется во взлетах и падениях даже самых властительных фигур своего времени, как это заявлено в знаменитом начале «Повести о доме Тайра»:
В отзвуке колоколов, оглашавших пределы Гиона,
Бренность деяний земных обрела непреложность закона.
Разом поблекла листва на деревьях сяра в час успенья —
Неотвратимо грядет увяданье, сменяя цветенье.
Так же недолог был век закосневших во зле и гордыне —
Снам быстротечных ночей уподобились многие ныне.
Сколько могучих владык, беспощадных, не ведавших страха,
Ныне ушло без следа — горстка ветром влекомого праха!
[40]
Также в средневековый период бурно развивалось искусство портрета и иллюстрирования свитков (эмакимоно). В период Хэйан черты людей передавались скорее в общем виде, нежели реалистически, и слишком явное жизнеподобие могли бы счесть грубостью. Однако в XII веке портреты (нисэ-э) стали гораздо ближе к реальности в передаче черт своих моделей. Фудзивара-но Таканобу (1142–1205) специализировался на крупномасштабных портретах, которые не только ухватывали различия между глазами, носами и губами его заказчиков, но воплощали дух этих людей. Его знаменитый портрет Минамото-но Ёритомо изображает сёгуна с торчащими зубами и носом картошкой, однако стальной сфокусированный взгляд Ёритомо не оставляет у зрителя сомнений в силе его характера. Другой художник, Бокусай, уловил внешнее сходство и характер наставника дзэн Иккю Содзюна (1394–1481): на портрете лицо человека с плотно сжатыми губами, в его взгляде недоверчивость, усталость от жизненных забот и в то же время острый ум. Сами художники зачастую писали только лицо портретируемого, оставляя одежду, тело и фон менее искусным ремесленникам.
От эпохи Средних веков до нас дошли сотни иллюстрированных свитков, посвященных различной тематике. Некоторые, как приведенные выше фрагменты, изображают монгольское нашествие или восстание годов Хэйдзи, то есть батальные и военные сцены. Такой жанр называется «рисованием в мужском стиле» (отоко-э), в отличие от декоративного «рисования в женском стиле» (онна-э), описанного в главе 3. Помимо батальных сюжетов существуют иллюстрированные свитки, основанные на эпизодах из знаменитых произведений или отображающие религиозную тематику: жития религиозных подвижников, история знаменитых храмов и святилищ, дидактические рисунки буддийского рая и ада, которые носили с собой странствующие проповедники. Одним из самых популярных иллюстрированных свитков является «Тёдзюгига» («Юмористические рисунки животных и людей») — комплект из четырех сатирических свитков, выполненных монохромной тушью, который изображает животных, ведущих себя как люди: обедают отдыхающие на пикнике, борются сумоисты, священники проводят ритуалы. Эти свитки высмеивали буддийское духовенство XII века: в одной сцене обезьяна-священник читает молитвы перед алтарем Будды, изображенного в виде толстой скучающей лягушки.
Изменения в социальном положении женщин высших сословий
В период Хэйан женщины высшего сословия нередко обладали заметным влиянием: они получали образование, могли наследовать собственность наравне с мужчинами, имели право владеть землей, назначаться на придворные должности независимо от своих мужей и завещать свою собственность кому пожелают. Однако в отличие от аристократических традиций разделения наследства поровну между сыновьями и дочерьми, что со временем приводило к раздроблению имущества и обнищанию рода, новое, воинское высшее сословие следовало идее майората, то есть отдавало все семейное имущество какому-то одному выбранному наследнику мужского пола. В результате к XIV веку имущественные права женщин были заметно урезаны.
Ухудшению женского положения способствовало и изменение практик места жительства в браке. Юные аристократы Хэйан наследовали своим предкам по отцовской линии, но проживали в материнском доме. Отец/муж мог жить там же или просто навещать жену, но детей растили и воспитывали родственники по материнской линии. В отличие от аристократов, браки между влиятельными родами воинского сословия были вирилокальными, то есть молодожены поселялись в доме мужа, а новобрачную в нем принимали в качестве невестки. Таким образом, материнская семья теряла всякий контроль над внуками, что приводило к отсутствию какого-либо интереса к поддержке женского благосостояния, образования и любого другого вида капитала, нацеленного на привлечение влиятельных женихов. К XVI веку к моменту свадьбы женщины высших сословий не имели никакого независимого дохода, полностью переходя в экономическую зависимость от семьи мужа; также они больше не имели права выбирать имя наследнику или участвовать в судебных процессах.
Брачные ритуалы также изменились фундаментальным образом: от небольшой домашней церемонии, сводившейся к обмену рисовыми лепешками у очага женщины, чтобы закрепить сексуальную связь, до тщательно регламентированного публичного соглашения между двумя домами. С распространением вирилокального проживания воины превращали переселение невесты в дом жениха в пышную процессию с паланкинами, повозками и свитами слуг в сопровождении вассалов. В XVI веке Ходзё Удзимаса на торжественное переселение невесты в свой дом послал 12 паланкинов, 3000 коней и 10 000 вассалов. Подобная свадебная обрядность была зрелищным представлением, призванным продемонстрировать мужскую власть и силу, иными словами — что женщина больше не считалась относительно равноправным партнером, а была лишь пешкой в политических и военных играх знатных родов. К периоду Токугава (1603–1867) женщины правящего воинского сословия оказались экономически, сексуально и идеологически зависимы от мужской части своих семейств. При правлении военных высшей целью стало продолжение рода (иэ) по мужской линии наследования, так что женщины оказались нужны в первую очередь для деторождения. Иногда женщин презрительно называли «животами взаймы», поскольку их основная ценность заключалась в способности родить наследника. Тем не менее в более низших сословиях — у крестьян и ремесленников — женщины трудились наравне с мужьями и поэтому имели больше влияния в своем доме.
