Как уже можно было заметить на примере чайной церемонии, в своих вкусах Хидэёси тяготел к размаху и экстравагантности. Один современник замечал, что «даже туалеты украшены золотом и серебром, расписаны лучшими красками. И со всеми этими драгоценными вещами обращаются как с грязью»
[52]. Комнаты во дворце правителя были буквально набиты гигантскими композициями рикка. Рикю, чайный мастер, презирал такие вычурные икебаны. Для тяною также требовалась икебана, чтобы поставить ее в токонома чайного домика, — но Рикю полагал, что лучшие цветочные композиции получаются естественно и без усилий, просто из нескольких благоухающих стеблей, поставленных в хорошо подобранную вазу. Такой стиль называется нагэ-ирэ («вброшенное»), и он кардинально отличается от композиций рикка, собранных согласно множеству правил. Легенда о двух людях описывает, как чайный мастер пытался продемонстрировать Хидэёси свой эстетический идеал простоты и лаконичности. Правитель прослышал, что сад Рикю весь утопает в цветах редкой разновидности пурпурного вьюнка, и попросил хозяина позволить посмотреть на них. Прибыв в сад, Хидэёси с удивлением увидел, что все цветы и лозы в саду вырваны, а на их месте — песок и галька. Правитель разгневался, однако разрешил проводить себя в чайный домик. Там его приветствовал Рикю, который поставил в токонома один-единственный совершенный цветок вьюнка, поместив его в древнюю бронзовую китайскую вазу.
На протяжении последующих веков искусство икебаны развивалось, разделившись на более строгие стили со сложной структурой и более непринужденные, для быстрого создания повседневных композиций. Степени формализма в японских пространственных искусствах, включая архитектуру, садовое искусство, икебану и каллиграфию, часто выражаются при помощи трех понятий, приведенных в главе 3, — син, гё и сё, как темп и ритм театра Но и других искусств, разворачивающихся во времени, выражаются понятиями дзё, ха и кю (см. главу 4). Из них син наиболее формален, он медленный, симметричный и податливый: человек может придавать ему форму. Сё — наиболее свободный, он о скорости, асимметрии и расслабленности, то есть о вещах в их природной сущности. Гё — средний путь, смесь син и сё. Все три стиля широко применяются в каллиграфии: стиль син подразумевает четкое расстояние между иероглифами и тщательную выписанность, тогда как сё предполагает свободные, летящие штрихи и знаки разных размеров, переходящие один в другой.
Появление европейцев. Век японского христианства
Многие историки размышляли о возможных связях между чайной церемонией и христианством, расцвет которых — и чайной церемонии, и христианства — в Японии приходится на эпоху Сэнгоку. Иезуиты — первый католический орден, добравшийся до Японии в 1549 году, — во время аудиенций с даймё участвовали в чайных церемониях, которые потом описали в деталях. Некоторые предполагали, что стиль Рикю, подчеркивающий ничтожность человека, умеренность и равенство, испытал влияние христианства, а также что крестообразный орнамент на некоторых предметах чайной утвари символизировал учение Христа. Хотя это заявление далеко не бесспорно, фактом остается то, что некоторые влиятельные даймё из последователей Рикю действительно были новообращенными католиками и что появление в XVI веке португальцев и испанцев фундаментальным образом повлияло на политическое и культурное развитие Японии.
В 1506 году договор, санкционированный папской буллой, поделил недавно открытые нехристианские земли между основными силами в Европе: под власть испанцев уходили земли на юге и западе, а португальцев — на востоке. Португальцы основали представительства в Гоа в Южной Индии, в Малакке на Малайском полуострове, на Молуккских островах в Индонезии и в китайском Макао. К тому моменту Япония была известна европейцам под именем «Зипангу» — отдаленная страна, описанная в XIII веке венецианским путешественником Марко Поло. Эти отчеты вдохновили Христофора Колумба устроить плавание в Азию в поисках Зипангу, но вместо этого он, как мы знаем, открыл Новый Свет. Первыми европейцами, случайно приплывшими в Японию, были португальцы. Это случилось в 1543 году, когда китайская джонка, перевозившая трех португальских купцов, потерпела крушение у острова Танэгасима близ Кюсю. Аркебузы с фитильным замком, которые японцы получили от этих купцов, стали называться танэгасима. Вскоре после этого португальские корабли, плывшие через Азию, стали включать в свой маршрут остановки в Японии.
Сначала португальцы прибыли как купцы, принесшие в Японию кроме товаров на продажу знания о европейской цивилизации. Японцы проявили любопытство к внешнему миру и выразили готовность попробовать новые идеи, технологии и моду. Самих европейцев они нашли довольно неотесанными: те не умели есть палочками, а ели руками, а также не понимали написанного текста. Японцы звали этих пришельцев намбандзин (южные варвары), поскольку те приплыли с юга, где находились португальские владения. Многие предметы материальной культуры, привезенные португальцами, отразились в росписи больших ширм под названием намбан бёбу: на них изображались длинноносые торговцы в шляпах и в штанах свободного покроя, окруженные темнокожими слугами; священники и монахи различных католических орденов; большие португальские корабли-каракки со сверкающими на солнце белоснежными парусами; церкви, построенные на юге Японии.
Португальские купцы торговали шелком, лекарствами и оружием, продавая их за японское серебро, которое потом везли в Минский Китай
. Даймё эпохи Сэнгоку охотно приглашали в свои порты иностранные корабли, желая развивать торговлю. Огнестрельное оружие, привезенное португальцами, напрямую повлияло на баланс сил в гражданской войне. Японцы тщательно изучили устройство аркебузы и вскоре наладили собственное производство. Позднее появились пушки — впервые они были использованы в военном деле эпохи Сэнгоку в 1580-х годах. Кроме того, европейцы познакомили Японию с навигационными и судостроительными технологиями, что позволило японцам основать собственные торговые представительства в Юго-Восточной Азии. Появление оптических линз позволило японцам исследовать как небеса над головой, так и микроскопический мир на поверхности земли. Широко распространились среди японского населения и другие культурные заимствования: игральные карты, европейская одежда, табак и еда. Новые продукты питания: специи, например перец; овощи Нового Света, такие как батат, тыква и сахар; жаренная в масле еда (тэмпура); другие деликатесы вроде хлеба (пан), бисквитов (касутэра) или конфет (компэйто) — изменили японский рацион и остаются популярными и по сей день. Многие японцы восхищались одеждой чужестранцев; даже Нобунага, Хидэёси и другие даймё порой для развлечения надевали бархатные штаны, украшали себя четками и драгоценностями с изображением Христа и Девы Марии.
И в самом деле, христианство стало таким мощным фактором изменений, что всю эпоху зачастую называют японским «веком христианства». Вскоре после торговцев появились и миссионеры. В 1544 году некий человек по имени Ядзиро, разыскиваемый за убийство, сбежал из Японии на португальском корабле, направлявшемся в Гоа. Там он крестился и учился в иезуитском колледже вместе с Франциском Ксаверием (1506–1552). Ядзиро рассказал Ксаверию, что в Японии непочатый край работы для христианских миссионеров, и вскоре они выехали туда в сопровождении двух испанских иезуитов. В 1549 году они высадились в провинции Сацума на Кюсю. Римская католическая церковь в этот период активно искала потенциальных неофитов, обескровленная протестантской реформацией в Европе. Когда миссионеры впервые прибыли в Японию в период Сэнгоку, страна была разделена на владения, управляемые независимыми даймё, которых европейцы называли королями. Японцы поначалу полагали, что иезуиты принесли им новое буддийское учение, коль скоро они приплыли со стороны Индии. Ответственность за это в некоторой степени лежит на Ядзиро, который перевел слово «Господь» как «Дайнити», то есть Космический будда, почитаемый школой Сингон.
