Новые научные дисциплины, например этнография и антропология, также помогали рационализировать имперскую экспансию. Японские ученые и интеллектуалы начали воспринимать свои родные острова не как изолированный архипелаг, а как часть целого, включавшего Азиатский континент и острова Тихого океана. Наследие, общее для японцев и народов на покоренных территориях, было более очевидным в случае Восточной Азии, чем Южных морей. Интеллектуалы начали предполагать, что острова Тихого океана были прародиной японского народа: в доисторические времена островитяне переплыли океан и стали первыми коренными жителями Японских островов. Тем самым объявлялось, что у японцев есть общие корни и с покоренными народами Нанъё, которым нужна была их помощь, чтобы развиваться и становиться цивилизованными. Это служило оправданием имперской экспансии.
Тайвань
Когда после Первой Японо-китайской войны Тайвань отошел к Японии, у правительства Мэйдзи совсем не было ни колонизаторского опыта, ни каких-либо долговременных планов и целей относительно этого острова. Судя по всему, китайские чиновники не считали остров большой потерей. Говорят, что государственный деятель по имени Ли Хунчжан пренебрежительно отнесся к передаче Тайваня Японии, заявив цинской императрице Цыси, что «на острове Тайвань не поют птицы, а цветы не пахнут. Мужчины и женщины не внемлют ни долгу, ни страсти».
Японские власти планировали перестроить Тайвань, особенно его столицу Тайхоку (ныне Тайбэй), в образцовую колонию, чтобы улучшить положение Японии среди империалистических стран в надежде на пересмотр несправедливых договоров. Чиновники активно изучали европейский колонизаторский опыт и начали реализовывать обширную программу модернизации, включавшую в себя учреждение системы образования, здравоохранения, транспортной инфраструктуры и связи, превращая отсталую территорию в современное колониальное владение. В Тайхоку появились бульвары с тремя рядами деревьев, парки и фонтаны. Колония оказалась тяжким бременем для молодой страны-колонизатора, поэтому требовалось как можно скорее перевести ее на самообеспечение. Достичь этой цели помогла государственная монополия на сахар, камфару и другие сельскохозяйственные продукты.
Японцы старались переиграть местных лидеров, оплачивая тайваньским представителям поездки на Японские острова и позволяя тем самым лично познакомиться с японским прогрессом. Тем не менее в период с 1895 по 1915 год местное население активно сопротивлялось японскому владычеству, а остальной мир задавался вопросом, может ли восточная страна, например Япония, успешно управлять своей колонией. В 1897 году японский парламент обсуждал вопрос продажи Тайваня Франции. Эмигранты из Китая на Тайване поначалу тоже сопротивлялись японцам, ведя партизанскую войну против колониальных властей. Подавив эти выступления, колониальный режим переключился на покорение коренного населения внутренних горных территорий. В 1909 году Япония начала пятилетний геноцид тайваньских аборигенов. В 1915 году случился инцидент в Тапани, в ходе которого китайцы и коренные жители, объединенные народным верованием в то, что они неуязвимы к современному оружию, напали на японские полицейские участки. В результате колониальные власти предприняли попытки облагородить свою стратегию управления, однако местные племена все равно продолжали сопротивление. В 1930 году произошел инцидент в Муше, когда шесть деревень, возмущенные принудительным трудом, напали на участников школьного спортивного мероприятия и убили 134 японца. Образованные тайваньские горожане также организовывали движения за самоуправление и равноправие, однако они были ненасильственными и никогда по-настоящему не угрожали колониальному порядку.
На то, как именно Япония должна управлять Тайванем, существовало две разные точки зрения. Первая, разделяемая главой министерства внутренних дел Симпэем Гото (1858–1929), предполагала, что китайцы и коренное населения Тайваня никогда не смогут полностью ассимилироваться, а значит, законы в колонии должны быть иными, чем на Японских островах. Вторая точка зрения предполагала возможность ассимиляции и равенства, и ее разделяли лидеры политических партий Хара Такаси и Итагаки Тайсукэ. Они полагали, что тайваньцы (а потом и корейцы) достаточно похожи на японцев, чтобы одинаковые законы равным образом работали в Японии и в колониях, и что у колонизированного населения должны быть те же права и обязанности, что и у коренных японцев.
Гото, врач по образованию, успел поработать на огромном количестве официальных постов: он был первым директором Южно-Маньчжурской железной дороги, седьмым мэром Токио, первым директором NHK (Государственной радиовещательной компании), министром внутренних дел, министром иностранных дел, главой бойскаутов Японии. Он полагал, что тайваньским обычаям и традициям нужны другие законы. Важной проблемой была опиумная зависимость, однако вместо того, чтобы запретить это вещество, Гото учредил систему лицензирования официальных поставщиков, что принесло колониальному правительству большие доходы. Тайваньским элитам, сотрудничавшим с режимом, выдавали эти лицензии в награду за верность. С 1898 по 1918 год колониальная политика в основном следовала подходу Гото. Японские власти издавали для Тайваня отдельные законы и обладали на его территории полнотой законодательной, исполнительной и судебной власти. Японские колонисты, поскольку как переселенцы имели большие привилегии, жестко противостояли любым попыткам уравнять тайваньцев в правах с ними. Однако после Первой мировой войны восприятие колониализма по всему миру радикально изменилось и началась поддержка национального самоопределения различных групп, а также движений за независимость колониальных стран. Большинству доминионов пришлось пойти на значительные уступки, чтобы успокоить население.
В 1918 году, когда Хара Такаси стал премьер-министром, он впервые назначил гражданского, а не военного генерал-губернатора Тайваня и настаивал на ассимиляции (дока), при которой Тайвань будет выступать как бы еще одним японским островом, а тайваньцам объяснят их роль и обязанности по отношению к вышестоящим японцам. На протяжении последующих 20 лет колониальные власти установили местное самоуправление, дали Тайваню места в Верхней палате парламента и запретили японцам-переселенцам бить палками или пороть коренных жителей. Предыдущее правительство больше было озабочено демонстрацией цивилизующего влияния Японии, строя железные дороги и канализационные системы. При этом их не волновало, что тайваньцы на собственной земле оказывались людьми второго сорта, которых притесняли японцы. Инициативы программы ассимиляции дока были направлены на уменьшение этого неравенства. Была учреждена новая система публичных школ для тайваньцев, в которых поощрялось использование японского языка. К 1941 году по-японски умели читать уже 57 % населения. Когда в 1937 году разразилась Вторая Японо-китайская война, попытки еще более «японизировать» тайваньцев возобновились с новой силой. Местных жителей заставляли обращаться в синтоизм, брать себе японские имена и записываться в Японскую императорскую армию и флот.
