14
Если к гостям относиться
как к членам семьи, они
не засиживаются.
Г. Амурова
Холод воды заставил его искать убежища на берегу. Завидев песчаный пляжик на левом бережке, за которым все пространство поросло кустарником и ивняком, а дальше вверх неравномерно лезли меловые кручи, он саженками стал загребать туда. Когда ноги встали на песок, а вода оказалась по грудь, отдышался, двинулся к песчаной заводи.
– Ха-ха-ха! – многоголосый, переливчатый девичий смех разнесся над водной гладью.
Заполошно поднял глаза. Что еще за напасть такая готова свалиться на его голову? Увидел, как на ивовых деревьях, уцепившись за гибкие ветви, сидят и раскачиваются молодые, стройные женщины, соблазнительно хорошенькие, полногрудые, похоже сестры, все как на подбор с зелёными глазами. Длинные распущенные волосы светлого цвета ниспадали у кого на нагое тело, а кому на просторные рубахи, без опояски. У трех девиц голову покрывали венки из цветов и трав, смотревшиеся на них богатыми уборами.
Не успел и глазом моргнуть, как добрая половина прелестниц грациозно нырнула в течение реки, а вынырнув, хихикая, закружилась хороводом, взяв его в кольцо, при этом напевая восхитительными и заманчивыми голосами, демонстрируя вблизи превосходные груди и гладкую кожу.
В холодной воде мужская плоть вставать не торопилась, наоборот, зубы отстукивали чечетку, а в голове зрела мысль о том, что ежели его еще минут десять промурыжат в воде, насморк ему обеспечен.
– Как зовут тебя, молодец? – перекрывая хор хоровода, задала вопрос сидевшая на ветви красавица с покрытой венком головой.
Встретившись с ней глазами, он ответил, повышая голос:
– Удалом кличут!
– Удалой значит! – повела тонкой ладошкой, в голосе проступили повелительные нотки. – Сестры, выпустите его из реки. Или не видите, что вряд ли он сейчас кого согреет? Его самого отогревать следовало бы, но это не для нас. Выбирайся из воды, Удал.
Плескаясь рядом, девчонки разорвали кольцо хоровода, отдавшись на волю течению, отплыли ближе к средине, будто и не замечая прохладу весенней воды. Лишь одна задержалась, попыталась пощекотать его, причем ее холодные пальцы, под водой сунулись к скукоженному хозяйству внизу живота.
– Радмила!..
– Ой спасибочки, а то задубел в корягу!
– Ха-ха! Смешно сказал.
Он, не стесняясь своей наготы, выбрался на береговой песок. Дева, говорившая с ним, плавным движением соскользнула рядом. Оглядела его пристальным взглядом с ног до головы, посочувствовала:
– Кто же это тебя так? И где твоя одежда? Не голым же ты по земле ходишь?
– Это конечно. Хожу в одежде. Только вот гостеприимство одной молодой особы мне боком вышло. По ее слову связали, в погреб бросили, потом отобрали одежду и предложили пробежаться голышом, а сами собак по следу пустили.
– Ха-ха! Чудит что-то ведьма. Обычно она вашего брата до смерти сама заездит, а мертвое тело челядины в реку выбросят, чтоб не прикапывать и злую нежить под боком не плодить. Река далеко мертвяков унести способна. Что-то не сложилось с тобой у нее. Что?
– А я знаю?
Он растирал кожу в тех местах, где не было покусов и порезов, где не сочилась кровь и сукровица, разминался согреваясь. Теперь в спокойной обстановке проинспектировал целостность кожных покровов. Повезло ему, могло быть гораздо хуже.
– Погоди, не лезь к ранам, – отстранила его руки от гематом и порванной кожи, провела, словно мягким перышком ладошкой по телесным разрывам, зашептала, вглядываясь в глаза. – Словом можно и убить и исцелить, слово обладает силой, как созидательной, так и разрушительной. Послушай мое живое слово – то, что созидает. На море, на Окияне, на острове Буяне лежит бел-горюч камень-алатырь. На том камне-алатыре сидит красна девица, швея-мастерица, держит иглу булатную, руду жёлтую, зашивает раны кровавые. Заговариваю я добра молодца Удала от кровавых ран на теле его. Булат, прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань. Ныне и присно и от круга до круга! Тако бысть, тако еси, тако буде!
Кровь перестала сочиться из ран, сукровица на глазах загустевала. Чудеса, да и только! Неожиданно неведомая сила отбросила лекарку от парня шага на два, заставив приземлиться ее на пятую точку на песчаную подушку пляжа, а кровь вновь, теперь уже не так сильно, стала обратно сочиться по телу.
– Кто же на тебя такие сильные обережные слова наложил? По сравнению с ним наш водяник несмышленый юнак. А с именем зачем обманул? Тебя ведь иначе звать.
– Я не нарошно. Память потерял, вот мне такое имя и дали.
– Предупреждать надо. Не хватало мне еще чужой кармический удар получить.
– Тебя-то как звать-величать?
– Зорислава.
– То, что твои подруги, – парень кивнул головой в сторону гомона в реке, – и сама ты, девушки необычные, я уже понял. Вот только не знаю, чего мне еще и от вас ожидать?
Дева присела на большой неровный камень, в руках непонятно откуда появился гребень. Склонив голову набок, она стала чесать им свои волосы, с которых заструилась вода. В зелени глаз мелькнула искорка веселья.
– Странный ты! Что, правда, не понял, что к речным берегиням приплыл? Смертные нас называют русалками. А ведьма из боярской усадьбы нам тоже врагом доводится. Это она привадила ромейских злых духов в наши места, крещеные смерды их еще бесами называют. Фу, мерзость! Безобразные, со свиными рылами, длинными ушами и хвостами, рогатые и косматые. Особенно усердствуют в непогоду осенью и зимой. Хрюкают, чавкают, воют, визжат, плюются, кружась в бешеной пляске. Сбивают с пути одинокого путника, заводят его в непролазную чащу или в трясину, толкают в прорубь; пугают коней и, вцепившись в гриву, загоняют их до смерти. Могут превращаться во что угодно, вот хоть в этот камень. Облюбовали тут неподалеку омут глубокий, там и кублятся. У нашего водяника с их главным война.
– Так-та-ак! И кто побеждает?
– Слава Велесу, пока наш верх! Если б ты еще версты полторы вниз по течению проплыл, в самый омут к ним бы и угодил.
– Мне-то что посоветуешь? Как из этих мест выбираться?
– Это тебе к мельнику обратиться нужно. Он тоже с ведьмой враждует. Если захочет, поможет, только дюже вредный он от природы, упертый и жадноватый. Зря ты к этому берегу приплыл, мельница на той стороне и, между прочим, дальше по течению за омутом будет.
– Ничего, переплыву обратно.
– Не нужно плыть.
Зорислава поднялась с камня, шагнула к воде. Под просторной, почти прозрачной рубахой женской красотою обозначились формы ее тела. Найдя кого-то среди плескавшихся товарок, позвала:
– Радица! Она бродница – охранительница бродов. Охотно поможет тебе с переходом через брод, доверься ей, – пояснила ему, пока призванная дева подплывала к берегу. – Радица, проводи добра молодца через брод, да подскажи, как получше омут обминуть, чтоб нечисть не потревожить.
