– Десятник, я видел рядом с очагом деревянные миски. Пусть принесут одну, ту, что побольше размером, – приказал стоящему у входа декарху.
Женщина заскулила громче, непонимая, что происходит под крышей ее дома.
– Уймись! – отвлекся на нее Лупус. – Или я тебе перережу горло прямо сейчас.
Расставив семь смоляных свечей в местах на пентаграмме, ведомых ему одному, зажег их фитили, и свечи зачадили. Поставив принесенную миску в центр знака, из баклаги налил в нее жидкость. По хижине распространился едкий запах уксуса. В миску положил пять кусков извести, каждый величиной с куриное яйцо. Под воздействием уксусной кислоты известь закипела. Шипя, наполняла пространство хижины ощутимым смрадом.
«Никак колдовать начнет? – думал десятник, глядя через порог на происходящее. – Выходит, я помогаю самому дьяволу. Почему комит выбрал именно меня? То, что сейчас происходит, большой грех. Господи! Прости меня грешного, охрани от колдовства диавольского, а я поставлю в соборе Святой Софии самую большую свечу тебе! Пожертвую десять номисм храму. Только охорани меня от падения во грех тяжкий!»
– Декарх, пошел вон отсюда! – раздался из хижины рык Лупуса. – Своими дурацкими мыслями ты мешаешь мне делать дело.
Альбикерий со всех ног бросился по тропе вниз к морю, попутно отдав приказ своим воинам:
– Остаетесь у хижины. Приказы Лупуса исполнять как мои!
Черные свечи, установленные в начерченную пентаграмму, нещадно коптили в хижине. Стратиоты, сгрудившись у дверей, слышали, как колдун произносит слова заклятия. Не все им было понятно, но обрывки речи наводили на застывших воинов ужас. Страх перед неведомым вызывал непонимание происходящего.
«Да будет путь их тьма! Да приидет ему сеть! – доносились обрывки фраз колдуна. – …обимет и в сеть да впадет! Да будет день их короток. Пусть эти пять жвал да падут на них, словно углия огненныя, низложиши в страстех и не устоят оне…»
Всадники-стратиоты видели, как Лупус, доставая из коробов, вбрасывает в очерченный круг мерзких пауков, собранных им в степи, они отшатнулись от хижины, попятились к тропе.
Пауки, очутившись на воле, попытались сбежать, забиться в щель, но вычерченный круг, словно невидимый стеклянный купол, не давал им прохода. Они метались внутри круга возле миски, в которой бурлили уже маленькие кусочки извести, растворяясь в растворе. Резанув себе руку у запястья ножом, колдун протянул ее над пентаграммой, обильные капли крови упали внутрь круга.
– Ты, властитель ночи, заклинаю тебя… …быть послушным воле моей… – издали слышали напуганные византийцы.
Между тем колдун закончил ритуал, задул свечи. Провел ножом по контуру нарисованного круга, и колдовской, невидимый купол исчез, пауки порскнули в разные стороны, освободившись от пентаграммы, забились, кто под ложе, стоявшее в одном из углов хижины, кто в щели. Лупус усталой походкой, завершив тяжелый труд, с ножом в руке вышел из дома. Глянул на стоящих воинов, прижавшихся друг к другу с мечами в руках, хрипло распорядился:
– Несите женщину в дом. Руки и ноги ей не развязывать, бросьте на пол.
Двое византийцев нерешительно подошли к порогу, переглянувшись, приподняли за локти Таис, потащили.
– А-а-а! Помо-огите, прошу! А-а-а! Умоляю, Христом Богом прошу-у!
Втащили кричащую в истерике женщину внутрь и положили в центре жилища, прямо на использованную пентаграмму. Вышли.
– Теперь закройте дверь, забирайте тех, кто стережет тропу, и уходите к морю. Передайте декарху, чтоб ожидали меня в версте от тропы. Выполнять!
Удаляясь, стратиоты отметили про себя, что старик-колдун на глазах дряхлел, лицо его бороздили морщины, становясь еще ярче, фигура сгорбилась, будто кто-то положил на плечи пуда два дополнительной тяжести. Воины поторопились ретироваться от этого страшного места. Из закрытой хижины раздавались вопли несчастной.
Повезло. На такое везение Ищенко даже не рассчитывал. Проходя мимо одной из бухт, подковой втиснувшейся между скал, передовой дозор с высоты гор заметил корабль, вытащенный на галечный пляж, и людей, копошащихся на берегу. Кудлай, теперь находившийся под рукой у Андрея, глянув вниз, мотнул головой в сторону моря:
– Монорема, одномачтовая. Она вроде нашего струга будет. Судя по всему, греческий купец попал в шторм, теперь чинится.
Наморщив лоб, Андрей наблюдал за происходящим на берегу, отметил количество экипажа судна, их вооружение.
– Интересно, как это византийцы мимо прошли и не обратили внимания на купца?
– А что тут необычного? Они спешат, прошли по верху, как и мы сейчас идем. Это место по верху удобней пройти, чем по побережью. Прошли в сумерках, верст через пять к побережью спустились, к бухте не вышли, скалы мешают. Просто не заметили, вот и все.
Мысли птицами кружили в голове у сотника. Он визуально изучал большую лодку с веслами по бортам. Издали и сверху корабль казался похожим на большую щепку на воде. Прикинув расстояние до нее, Андрей определил примерную длину судна: «Пятнадцать-двадцать метров. Команда тридцать три человека. А что если с горки спустимся, корабль тиснем, да под парусом пойдем, да на весла наляжем, глядишь и обгоним противника. Надо рисковать, надоело за хвостом гнаться. Э-эх, рискнем!»
– Белаш, Божедар!
– Здесь, батька!
– Возьмете Лютеня, следопыта и со своими десятками продолжите преследование византийцев по суше. Остальным готовиться к спуску на побережье. Белаш, ты старший в отряде. Освободившихся лошадей поведете в замыкании. В бой по возможности не вступать, но с ромейского хвоста не слезать, идти, наступая врагу на пятки, пусть думают, что мы все идем по их следам.
– Понял тебя.
– Коли понял, уводи людей, неровен час греки на берегу нас заметят. Командиры, чьи десятки остаются со мной, предупредите людей, пусть возьмут из вещей все необходимое и ослабят подпруги лошадям.
Пока воины в отряде выполняли поставленную задачу, Андрей продолжал наблюдение за купцом и его людьми. На берегу в это время шла рутинная работа, люди продолжали загружать корабль вещами и товаром, вытащенным на время ремонта подальше от морских волн. Пригревающее солнце подходило к зениту, наполняя весельем буйную растительность гор. По отвесным каменным уступам, едва поросшим уцепившимися за трещины ветками плющей, скользили потёками струи воды, прорвавшиеся где-то в глубине гор из земляных трещин. Андрей наметил место спуска к пляжу, определив возможность скрытного перемещения по веревкам. С правой стороны бухты горные породы прикрыла почва, и колючий кизильник укрепил ее своими корнями, вот там и предстояло пройти. Кто-то тронул его за плечо. Обернувшись, увидел склонившегося Лютеня.
– Сотник, Белаш увел свой отряд, остальные готовы работать здесь.
– Хорошо. Все лишнее бросить наверху. Со шмотьём оставишь троих, этого будет довольно. Остальным… – указал рукой на поросль кизильника. – Во-он, видишь заросли? Скрытно обходим подкову бухты и спускаемся вниз, накопившись у пляжа, атакуем купца и команду. Предупреди всех, чтоб не повредили корабль, идешь первым.
