Безымянная дочь некроманта еще при его жизни родила вне брака, и ее сын, желая смыть с семьи позор, устремился к величию и дослужился аж до придворного мага. Как потом и его сын, за которого мне не посчастливилось выйти замуж.
Летописцы обрыдаются над нашими судьбами.
***
Разумеется, Рэйнеру я рассказала далеко не все, так что его ставка на усталость и растерянность не сработала. К примеру, выдавать лабораторию — единственное место, недоступное для призраков — я не собиралась под страхом смерти. Как и делиться причинами, по которым муженьку вздумалось притащить меня в это змеиное гнездо на растерзание безумным предкам и их рабам.
Я изложила лишь основные сведения, как мэйн и просил: кто, когда, зачем, как. И все равно под конец язык распух, а во рту пересохло, так что я начала задумчиво поглядывать на так и позабытую на столе чашку чая. Ну а что, Рэйнер вроде жив…
Говорить я старалась без особых эмоций, но даже сухие факты произвели на него неизгладимое впечатление. Бедолага несколько раз нервно менял позу и с каждым словом хмурился все сильнее, пока брови окончательно не срослись в одну. Конечно, это вам не императорский полк, где правят бал офицерская честь и совесть, а дом некроманта, презирающего весь род людской.
Остывший чай я все-таки выпила. Медленно, после каждого глотка прислушиваясь к организму. И пока пила — Рэйнер не проронил ни слова. И через пять минут. И еще через пять тоже…
— Эм… — Я прокашлялась, совершенно не представляя, как вывести его из ступора, но мэйн и сам очнулся.
— Идите спать, вы устали, — произнес глухо и отстраненно.
Дважды меня просить не пришлось. Не то чтобы мне было не любопытно понаблюдать за сменой чувств на его лице или расспросить о сделанных выводах, но не только у Рэйнера выдался тяжелый день. Мне пережитых эмоций и вовсе на неделю вперед хватит.
Я поднялась, куда как менее резво, чем хотелось бы, и даже успела сделать несколько шагов к лестнице, когда в спину ударило:
— Можете занять свою прежнюю спальню, я выбрал себе другую.
Щеки обдало жаром, и я порадовалась, что мэйн не видит моего лица. Вот было бы весело, завались я на хозяйскую кровать…
Глаза слипались, и путь наверх я практически не запомнила. Помню только, что пришлось возвращаться за оставленным внизу чемоданом, но Рэйнер моей беготни, похоже, даже не заметил — так погрузился в раздумья. Потом было бесконечно долгое разоблачение — расстегнуть платье без Тильды оказалось крайне сложно, а она так и не сменила гнев на милость — натягивание сорочки и, наконец, мягкая постель.
И мне даже поспать удалось. Секунды три перед тем, как стены задрожали от ритмичных ударов и раскатистого:
— О-м-м-матанда-а-а-ариос-схи-и-и-индроту-у-ур-р-р-р-р.
Застонав, я накрылась подушкой, но учгунжские напевы звучали будто прямо в моей голове. А потом и кровать всколыхнулась, словно на нее запрыгнул крупный кот, и с меня нагло стянули одеяло.
— Не смотри, не смотри, — шептала я, плотнее прижимая к лицу подушку.
— Юта.
— Не смотри, и они уйдут.
— Мы скучали.
— О-м-матур-р-р-ринда-а-а-атума-а-а-а-а…
— Юта.
— Поиграй с нами.
Мой хлипкий щит все же отобрали, пусть и не с первой попытки. Призрачным детским ручкам удержать материальный объект вдвойне труднее, но эти уж если вцепятся — сопротивляться бесполезно, силы там немерено. Я упрямо зажмурилась.
— Юта.
— Поиграй с нами.
— Юта.
— Мы скучали.
По щеке скользнули холодные пальцы, и я, вздрогнув, все же распахнула глаза. На прикроватной тумбочке тут же вспыхнули свечи, озаряя склонившиеся надо мной пухлые детские мордахи, обрамленные умильными кудряшками. Розовые бантики, рюшки и оборки. И самые жуткие улыбки из всех, что можно встретить в Арве-мал-Тиге.
— Юта-а-а-а, — протянула Нелли.
— Мы скуча-а-а-али, — вторила ей сестра-близняшка Холли.
— Поиграй с нами.
И вслед за одеялом с кровати стянули уже меня. За ноги.
Глава 6
Глава шестая, в которой дом приветствует блудную дочь, а блудная дочь сопротивляется
— Бом! Бом! Бом!
Я не сразу поняла, что это не в голове звенит от удара затылком об пол, а кто-то колотит черпаком по кастрюле, почти заглушая гортанные напевы.
— Бом! Бом! Бом!
Скорее всего, один из подопечных Катрин. Вскоре к гулкому звону добавились более глухие удары — кажется, обычной палкой сразу по нескольким тазам. А это любимый «инструмент» горничных. Имен большей части прислуги я так и не узнала, но хоть раз да видела каждого, потому живо представила наглых девиц, дружно музицирующих на этом банном рояле.
— Бом! Бом! Бом!
— Да чтоб вас…
Потирая шею, я осторожно села и огляделась. Моей спальней тут и не пахло — пусть темнота и мешала рассмотреть подробности, но силуэты мебели указывали на… детскую.
Проклятье! Паршивки применили ко мне дар!
Неожиданно, хотя закономерно. Отныне я не хозяйка, а потому не защищена от их магического воздействия. Оставалось надеяться, что «поиграть» захотели не сразу все обитатели дома, иначе мне конец.
На ноги я поднималась медленно, покряхтывая точно столетняя старуха, и разумеется, тут же наступила на мелкую, но оттого не менее смертоносную игрушку. Ступню пронзила острая боль, я зашипела и со злости пнула дурацкого деревянного солдатика, да только промахнулась и еще несколько секунд балансировала на одной ноге, пытаясь не упасть. В углу покачнулся черный силуэт рогатой лошадки, и тьма засмеялась на два детских голоса.
— Юта неуклюжая.
— Юта смешная.
Да, безумно смешная и готовая впасть в бешенство.
Выставив руки перед собой и стараясь не отрывать стопы от пола, я пошаркала к двери, но не тут-то было.
— Нечестно! — взвизгнула не то Нелли, не то Холли.
— Мы играем в прятки! — поддакнула не то Холли, не то Нелли.
— Ты должна нас искать!
— Вы качаетесь на лошадке, — пробурчала я, нащупывая ручку.
— А вот и нет, — раздалось совсем рядом, и меня схватили за руки с обеих сторон.
Вспышка, и я уже не в детской, а посреди коридора на первом этаже, между кухней и столовой, а девчонок и след простыл.
— Теперь ты прячься, — прошептала одна из пустоты.
— А мы найдем, — пообещала вторая.
— О-м-м-матанда-а-а-ариос, — провыл какой-то поваренок буквально за стенкой и заколотил в импровизированный гонг: — Бом! Бом! Бом!
