Рэйнер наблюдал за мной с тем же выражением, что и за самостоятельной рукой дворецкого, и признаков острого отравления пока не демонстрировал. Потом все же опустился в кресло напротив и снизошел до объяснений:
— Всю неделю ничего горячего в рот не брал, соскучился. — Он повертел перед глазами расписной фарфор, будто диковинную безделушку, и с легким звоном тоже поставил блюдце с чашкой на стол. — Почему вас встречают чаем, а я был вынужден питаться сырыми овощами?
Хороший вопрос, хоть и сложный.
— A вы… — я замялась, не зная, как бы так выразиться, чтобы мэйн не решил, будто я считаю его идиотом, — …просили?
Раздражение в его исполнении оказалось даже красноречивее гнева. Признаюсь, я было понадеялась, что закатившиеся очи — это первый шаг к вызванному чаем припадку, но через мгновение они выкатились обратно, пена изо рта так и не пошла, и мэйн окинул меня снисходительным взглядом:
— И кого же мне следовало просить? Бестелесные голоса? К вашему сведению, со мной тут всю неделю общались исключительно завываниями и кровавыми надписями на стенах, и эта рука в перчатке — первая конечность, кою мне посчастливилось лицезреть, исключая собственные. Как, кстати, она удерживала поднос? И куда он исчез, ведь не призрачный же?
Ненавижу такой тон, хотя должна бы уже привыкнуть. Что дед, что отец, что муж иным со мной и не разговаривали. Каждое их слово так и сочилось неприкрытым «да что ты можешь понимать». Рэйнера спасло лишь то, что на последних вопросах он будто бы одумался и задавал их с непритворной надеждой на ответ. To есть понял, что я все же что-то да понимаю и как минимум дом этот знаю получше некоторых.
С одной стороны, помогать не особо хотелось из-за жгучей обиды. Нет, не на дурацкий тон, а на несправедливость. Мне Арве-мал-Тиге достался без всяких инструкций, до всего пришлось доходить собственным умом и горьким опытом. Так почему я вдруг обязана облегчать кому-то жизнь? Тем более мэйн Рэйнер сразу заявил, что возвращает меня только из-за разбушевавшихся призраков, которых мне следует отвлекать и развлекать, пока он решает проблему. Об иной помощи он не просил.
С другой стороны, если я все же помогу, дело пойдет бодрее. Предупрежденный, Рэйнер избежит многих оплошностей (а чего не избежит, то, несомненно, порадует мое разобиженное нутро). И чем меньше он отвлекается от очистки дома, тем скорее я окажусь у моря. Я, может, и не самый хороший человек, но вредить другим в ущерб себе никогда не стану.
Потерев виски, я подняла на мэйна усталый взгляд и вздохнула:
— Идемте. Научу вас языку бестелесных голосов.
Для начала пришлось спрятать саквояж в кабинетный сейф. Можно было начать экскурсию и инструктаж оттуда же, но мне вдруг почудилось, что мэйн иссыхает прямо на глазах, щеки его вваливаются все сильнее, движения становятся вялыми, и вообще бедолага вот-вот грохнется в голодный обморок. Уверена, то было лишь разыгравшееся воображение и недодавленные остатки совести, но справиться с собой не вышло, потому из кабинета я повела мэйна прямиком на кухню.
Конечно, из-за перехода по туннелю мы потеряли несколько часов и из прибрежных сумерек шагнули в ночь, уже накрывшую эту часть материка, так что наесться до отвала ему все равно не грозило. Ну хоть завтраком себя обеспечит. Если сумеет.
Как ни странно, ночного Арве-мал-Тиге я никогда не боялась. Ладно, боялась первые несколько месяцев, а потом вдруг обнаружила, что в мягком сиянии свечей, в определенный час вспыхивающих разом по всему дому, уродливая расцветка стен кажется уже не такой мрачной. И тишина не так оглушает, и гулкие комнаты словно наполняются чем-то теплым, незримым, но осязаемым, прогоняющим пустоту и из дома, и из моего сердца. Да, порой призраки шалили так, что волосы на затылке вставали дыбом, и из спальни после наступления темноты я старалась не выходить, но со временем ко всему привыкаешь. Разве что с «Учгунжским заклинателем» я так и не свыклась, но он изначально меня не пугал, а только раздражал.
Играли в него исключительно по ночам, когда ни у кого нет привилегий в виде предписанных обязанностей и возможности часами удерживать любой из предметов быта. Ночью все прозрачны и равны — кроме Аццо, который, кажется, умер и был пленен вместе с этим треклятым подносом, но сомневаюсь, что и при иных обстоятельствах он бы снизошел до столь плебейского развлечения. Проглоченный кол не дал бы пасть так низко.
Судя по затишью, вскоре нас ждал очередной раунд игры, но я отчего-то не переживала. Даже дергаться и оглядываться перестала, вдруг уверившись, что, пока рядом Рэйнер, меня не тронут. Было странно сознавать, что эту ночь под крышей Арве-мал-Тиге я проведу не одна, а с еще одной живой душой. Впервые за десять лет. Странно, но приятно.
Задумавшись, я не заметила, как мы добрались до кухни. Выпитый чай, похоже, окончательно вернул Рэйнера в привычное агрегатное состояние холодного камня, и я совсем успокоилась. Так и мне проще, и ему полезнее, учитывая, что нужно сделать.
— Кхм… это кухня, — глупо сказала я, и мэйн слегка изогнул бровь, мол, да что вы говорите. — Еда там, — добавила я, указав на огромную дверь с широкой металлической ручкой, которую лично я могла повернуть с трудом и только в состоянии аффекта от невыносимого голода.
За дверью помещение делилось на кладовую и морозильный шкаф, где и хранилось все мало-мальски съедобное в доме.
— С этим я и сам разобрался, — хмыкнул Рэйнер.
— Полки пополняются… — занудно начала я, но он перебил:
— Да-да, по мере необходимости прямыми порталами из нескольких лавок. Это было прописано в договоре.
Точно, было. И лично я считала данный пункт самым лакомым для возможного покупателя, ибо мой муженек так жаждал прожить долгую и счастливую жизнь подальше отсюда, но при этом убедиться в моем физическом благополучии, что обеспечил бесперебойную поставку продовольствия на сорок лет. За счет казны. Миновало только десять, потому новый владелец Арве-мал-Тиге мог не волноваться о пропитании. По крайней мере, в плане доступности продуктов.
— Ингредиенты я нашел, — продолжил Рэйнер, — но, как и говорил, был вынужден ограничиться сырыми овощами, ибо приготовить на кухне ничего невозможно. Печь не топится. Дверцы шкафчиков с посудой бьют по пальцам. И даже костер во дворе не развести — меня тут же присыпало грязью, прошлогодней листвой и демон знает чем еще.
Да, Джерт не любит огонь. Огонь опасен для его любимых деревьев и цветочков.
Я прикрыла улыбку ладонью, прокашлялась и спросила:
— А едой пахло?
Рэйнер явно хотел ответить что-то резкое, даже рот открыл, но тут же нахмурился, тряхнул головой и скривился:
— Пахло иногда. И мясом жареным, и сладостями. Я думал, что помешался от голода.
— Нет, просто они готовили. — Я со вздохом опустилась на ближайший стул. — Они обязаны готовить, если в доме есть хозяин. Но подавать… тут нужны конкретные указания. Точное время. Определенные блюда, иначе могут и потроха зажарить. При смене хозяина все договоренности отменились, так что вы должны установить собственные правила. Это касается всего быта.
