Во-вторых, обращаясь к Англии, ми видим, что препятствия ее общественной жизни не могут подавлять высокой даровитости, так как число выдающихся людей в Англии нисколько не менее того, какое мы находим в странах, где эти препятствия менее значительны. Так, напр., в Америке образование распространено гораздо более, нежели в Англии: в первой средние и низшие классы получают несравненно лучшее воспитание, нежели в последней; тем не менее Америка далеко не берет верх над Англией в области первоклассных произведений литературы, философии и искусства. Лучшие из книг, которые читаются в Америке даже в настоящее время, по большей части исходят из Англии. Америка изобилует писателями газетных статей и достаточно способными членами митингов, но число действительно выдающихся авторов или ораторов ее довольно ограниченно в сравнении с Англией. Отсюда я заключаю, что если бы препятствия, являющиеся на пути талантливых людей, были устранены в Англии настолько же, насколько они устранены в Америке, это едва ли обогатило бы ее выдающимися людьми высокой даровитости.
Обыкновенно принято думать, что путь к выдающемуся положению есть путь самоотвержения, с которого различные искушения легко могут совратить, что на этом пути в детстве человек удерживается только строгостью учителей или беспрерывною бдительностью родителей, а в последующей жизни – счастливым выбором друзей и другими благоприятными обстоятельствами. Это действительно верно по отношению к огромному большинству обыкновенных людей, но это никак не может быть отнесено к большинству тех, которые достигали высокой репутации. По свидетельству биографов, их никогда не покидает инстинктивная жажда умственного труда. Если их насильно заставить покинуть путь, который ведет к выдающемуся положению, они так или иначе вернутся на него. Они станут работать не ради достижения известности, а ради удовлетворения естественной жажды к мозговой работе, точно так же, как атлеты не могут выносить покоя вследствие раздражимости их мускулов, требующей упражнений. Трудно предположить, чтобы какое бы то ни было сочетание обстоятельств могло подавить стимул к умственной деятельности, лежащей в самой организации этих людей. Действие внешних стимулов, по самому свойству их, может быть только неопределенным и прерывистым, но двигатели, лежащие в характере человека, никогда не покидают его. Они постоянно заставляют его работать, то с целью преодолеть встречающиеся ему трудности, то с целью развития наполняющих его еще, быть может, незрелых идей, заставляя его в то же время живо и энергично прислушиваться к бесчисленным, хотя и малозаметным урокам, встречающимся на каждом шагу и оставляемым без внимания менее проницательными людьми.
Эти соображения приводят к моему третьему аргументу. Я показал, что общественные препятствия не могут помешать высокодаровитому человеку достигнуть выдающегося положения. Теперь я постараюсь доказать, что, с другой стороны, общественные преимущества не могут доставить этого положения человеку посредственных способностей. Нам нетрудно было бы представить целые ряды людей, обладающих изрядными способностями, пользующихся всевозможною поддержкою извне, людей честолюбивых и напрягающих весь свой наличный запас сил, – и которые между тем не достигают выдающегося положения. Будучи пэрами, они могут сделаться лордами, наместниками какого-нибудь графства. Принадлежа к знатной провинциальной фамилии, они могут сделаться влиятельными членами парламента или играть видную роль в своей провинции. После их смерти остается пустота, ощущаемая некоторое время весьма многими; но Вестминстерское аббатство остается для них закрытым обществом, не облекается по ним в траур; их почтит разве только краткая биографическая заметка на столбцах ежедневных газет.
Чрезвычайно трудно указать два обширных класса людей, пользующихся одинаковыми преимуществами общественного положения, из которых в одном проявлялись бы высокие наследственные дарования, между тем как в другом таких дарований не было бы. Я не буду сравнивать сыновей выдающихся людей с сыновьями людей ничем не выдающихся, потому что многое, что я приписал бы происхождению, другие могли бы приписывать поддержке и примеру родителей. Вследствие этого я буду сравнивать сыновей выдающихся людей с усыновленными детьми пап и других высших сановников римско-католической церкви. Обычай непотизма распространен повсеместно между духовными лицами. Он состоит в том, что лица эти оказывают своему племяннику или другому более отдаленному родственнику ту общественную поддержку, какую люди обыкновенно дают своим детям. В настоящем сочинении я буду иметь случай привести множество доказательств того, что племянник выдающегося человека может гораздо менее вероятно сделаться выдающимся человеком, чем его сын, а более отдаленный родственник еще менее, чем племянник. Таким образом, для проверки справедливости моего положения мы можем сделать вполне справедливое сравнение между успехами, достигаемыми сыновьями выдающихся людей, и теми, которых достигают племянники, заменяющие сыновей безбрачным сановникам римско-католической церкви. Если поддержка, доставляемая благоприятным общественным положением, действительно имеет такое важное значение, тогда племянники пап должны становиться выдающимися личностями так же, или приблизительно так же, часто, как и сыновья выдающихся людей; если же эта поддержка не имеет такого значения, мы увидим совершенно обратное.
Представляют ли на самом деле племянники и более отдаленные родственники пап такие же примеры высоких отличий, как и сыновья других, одинаково выдающихся людей? Я решительно говорю «нет». История показывает нам нескольких пап, которые были отпрысками знаменитых родов, как, напр., Медичи, но в громадном большинстве случаев папа является самым даровитым членом своего семейства. Я не могу сказать, чтобы я проследил с особым тщанием генеалогию знаменитых итальянцев, но во всяком случае я ознакомился с нею на столько основательно, чтобы утверждать с полным правом, что лица, обязанные своим выгодным общественным положением непотизму, поразительно мало выделяются из общего уровня. Мы видим очень часто, что выдающийся отец имеет способного сына; но в среде римско-католического духовенства мы не встречаем соответствующей комбинации выдающегося дяди с выдающимся племянником. Общественная поддержка в том и другом случае одинакова, но в последнем случае наследственных дарований не замечается.
Повторю все изложенное вкратце. Я пытался доказать в применении к выдающимся литературным и художественным известностям:
1) Что люди, одаренные высокими дарованиями, даже разряда Е, легко возвышаются, преодолевая все препятствия, представляемые низким общественным положением.
2) Страны, в которых такого рода препятствий менее, чем в Англии, дают гораздо большую пропорцию людей образованных, но не таких людей, которых я называю выдающимися.
3) Люди, поддерживаемые общественными преимуществами, не могут сделаться людьми выдающимися, если они в то же время не обладают высокими природными дарованиями.
К этому небесполезно будет присовокупить несколько дополнительных замечаний о незначительном влиянии хорошего воспитания на умы высшего разряда. Юноша, обладающий дарованиями степеней F и Н, почти совершенно независим от обыкновенного школьного воспитания. Ему не нужен учитель, который постоянно сидел бы над ним, объясняя ему трудности и подбирая подходящие для него уроки. Он, напротив, сам воспринимает знание всеми порами своего существа. Он научается из намеков, схваченных на лету, с быстротой и основательностью, для других непостижимыми. В деле умственной пищи он является всеядным, поглощая гораздо более потребного количества, но при этом выделяя всегда небольшой процент питательного материала, что в общей сложности составляет громадный запас. Лучшее, что может сделать учитель для такого мальчика, это предоставить его самому себе, давая ему лишь там и сям некоторые указания и удерживая его от бесполезных стремлений.
