Девушка хочет умостить свою задницу на подлокотнике, но я занимаю его локтем и одними глазами даю понять, что ловить здесь нечего.
Меня интересует лишь один конкретный Оленёнок со слегка рассеянным от алкоголя взглядом.
Она трется на баре с каким-то прилизанным блондинчиком и не знает о том, что я наблюдаю за каждым движением до кончиков пальцев моей женщины.
Пацан кладёт руку ей на талию и приближается к маленькому ушку своим поганым ртом, а я запоздало понимаю, что слишком сильно сжал пальцами стекло.
Боль отрезвляет. Отвлекает от красной пелены чистой ярости.
Никому, нахер, не трогать девчонку. Не дышать в её сторону.
Только я могу.
Я. Мудак, который несколько месяцев назад смеялся над её слезами.
— Очнись, малышка, мне просто хотелось трахаться. Ты очень удобно попалась под руку.
— А тогда, на балконе? Зачем ты всё это говорил..?
— Вспомни, что после этого ты весьма охотно раздвинула ноги.
Отгоняю внезапно нахлынувшее воспоминание. Стараюсь думать о том, что так было нужно. Так она смогла навсегда избавить брата от папаши-говнюка.
В туалете смываю кровь с рук и перематываю порезы полотенцем. Надеюсь, они их стирают. Всё-таки элитное заведение.
Понимаю ведь, что нельзя. Что девочке лучше без меня будет. Что это просто эмоции, потому что не ожидал я Оленёнка сегодня встретить.
А еще понимаю, что ни-ху-я.
На эмоциях её хотелось бы просто трахнуть. Да хоть, вон, в кабинке позади меня. Платье задрать, трусы спустить и больше никакого наваждения.
Мне другое нужно. Она нужна. Взгляд её глубокий, как тогда, на проклятом балконе.
В зал возвращаюсь, вспоминаю, что сигареты в куртке оставил. Всю пачку сейчас вывернуть готов, если это хоть немного поможет расслабиться. Иначе просто Оленёнка напугать могу.
На подходе к гардеробу замечаю знакомые лица. Только теперь рука блондинчика гораздо ниже талии. Вырву, блять, и в измельчитель засуну.
А когда девочка голову ко мне поворачивает, осознаю, что от выблядка этого и лужи не оставлю.
Зрачки у девчонки с пятирублевую монету. Глаза чёрными кажутся.
24. Артур
Рука ныла, но моральное удовлетворение перекрывала болезненную пульсацию в костяшках.
Душу я отвел.
Сдал сосунка охране, сгреб Оленёнка в охапку и запихнул в свою машину, пока девчонка ещё в какую-нибудь историю не влипла со своим везением. Пятый раз, мать твою. На моей памяти пятый. Про отморозка, которого я успел загасить до того, как он малышке что-то сделал, ей знать не обязательно.
Не буду же я ей рассказывать о собственном сталкерстве. По пятам за ней ходил первое время, когда она в своей тошниловке дорабатывала положенное.
Шефу своему я в рабство сдался сразу после полного одобрения моей кандидатуры. Три условия в обмен на душу. Он выслушал всё, хмыкнул и договор мне подвинул. Всего лишь пятилетний. Правда, без права разорвать с моей стороны и с его патентом на все сделанные наработки за это время.
Всё так грамотно составлено, что не придраться в случае чего.
Читал я уже после подписания. Просто ради интереса.
Думал, он мне копейки в зарплате нарисует за наглость. Ан-нет. Отвалил щедро. Даже машину от фирмы подогнал в личное пользование.
Вот на её переднем сидении девочка сейчас и растекалась.
Я лишь мельком поглядывал, смеялся, когда она в воздухе что-то там поймать пыталась, совершенно позабыв о том, что её вообще-то силой усадили в салон. Платье теперь моей кровью заляпано в нескольких местах — сама брыкалась так, что пришлось крепче перехватить, подключив руку травмированную.
— Ты меня трахаться везешь? — если бы мы не стояли на светофоре, я бы по газам ударил после такого вопроса.
Неожиданно.
— А хочешь? — лицо её обхватываю с двух сторон и заставляю ко мне голову повернуть.
— Хочу, Кирилл. Очень хочу. Мне так жарко…
Кирилл, блять.
Понятно всё.
Девочка где-то в облаках своих летает и все еще того мудака перед собой видит.
Лапки ко мне тянет, наваливается всем весом и пальчиками по ширинке скользит. А дурь-то мощная. Лучше бы отключилась и спала бы себе спокойно. Мне не жалко, хоть пусть весь салон слюнями зальет.
— Это мы отложим, — ладони её перехватываю и мягко толкаю обратно на сидение. — Сиди спокойно, а то врежемся во что-нибудь. Будешь шалить — свяжу, — надулась в ответ, снова попыталась приблизиться, но я сильно резко с места стартанул после зеленого, девочку толчком отбросило назад.
— Ну Кирилл, пожалуйста… Давай прямо здесь… Мне так плохо, внутри всё пылает…
И от этого «пожалуйста» её голосом, обращенного к другому, пусть даже в бреду, у меня зубы скрипят от того, насколько сильно я их сжимаю.
— Молчи, Оленёнок. Лучше, блядь, молчи, — на несколько секунд у неё будто проясняется перед глазами. Пытается всмотреться в мой профиль, но никак за нить реальности зацепиться не может.
На сидении ёрзать начинает, платье вверх по бёдрам тянет, открыв мне вид на кружево ажурное, которым кромка чулком обвита.
Сглатываю и скорость набираю, чтобы быстрее добраться до дома.
Забавно, что бабки у меня появились, а я продолжаю спать на одном матрасе. Слишком много с этим связано.
Машину припарковываю до того, как Оленёнок за трусы схватиться успевает.
— За шею меня обхвати и руки там и держи, — машину огибаю, девочку подхватываю осторожно, облизываясь на всё ещё виднеющиеся чулки.
Лишь в ванной её на пол опускаю, благо она молчала по дороге. К крану тянусь, чтобы воду настроить, а в следующую секунду она уже ко мне жмется. Без платья. Успела через голову стащить, пока я отвлекся.
В кабинку девчонку заталкиваю, водой поливаю, держа душ над головой, потому что сил нет запах чужой считывать с её тела.
В итоге рубашку приходится снять, потому что ткань насквозь мокрая неприятно к телу липнет — Бэмби руками махала во все стороны и отплевывалась, когда косметику пытался нормально смыть.
— Ты обещал меня связать… — глазами своими хлопает и опять ко мне тянется. Теперь хоть полотенце всё прикрывает, и я выдохнуть могу.
Остатки «одежды» с неё снял быстро, футболку свою кое-как натянул — девочка явно больше на раздевание настроена сейчас.
— К батарее привяжу, ага. Нравится план? — кивает энергично, а я мысленно ладонью себя по лбу бью.
Насколько красной она станет завтра, когда память будет в голову всё это подкидывать?
