В подъезде неприятно пахло сигаретным дымом, причем в большом количестве. Слышались голоса по коридору. Мы зашли на этаж, куда направилась Марго, и подходили к открытой двери, возле которой стояли жители общежития. Женщины ругались, требуя прекратить пьянство. Один мужчина в пьяном состоянии сидел на полу, прислонившись к стене спиной, и тер руками разбитый нос.
— Сколько уже можно! — возмущалась одна из пожилых женщин. — Чуть ли не каждый день одни драки. Спать людям не даете. Устроили здесь! Вон идите на улицу и пейте сколько влезет, а нормальным людям не мешайте спокойно жить!
— А уж ты, Толя, вроде таким хорошим человеком был, а стал алкоголиком, — причитала другая женщина лет пятидесяти, заглядывая вглубь комнаты.
— Да, что вы этой пьяни объясняете! — подключился молодой мужчина. — Позвонить в полицию, да и все. Пусть разбираются с ними.
— Нет, сначала дождемся дочку Толи, — сказала ему пожилая женщина. — Дети у него замечательные просто. Тебе, Толя, стыдно должно быть. Позоришь свою семью.
— Приехала! — сказала женщина чуть помоложе, посмотрев на нас. — Наконец — то!
— Что случилось, теть Наташа? — спросила Марго пожилую женщину, встав напротив открытой двери.
— А ты не знаешь. Опять напились. Орут чего — то. И долго орали. Водку что ли не поделят? Потом такой грохот начался. Мой муж подумал убивают друг друга. Пришлось вмешаться, — рассказывала женщина, показывая на мужчину с разбитым носом возле стены. — Вот с ним дрались.
Марго с Ромой вошли в комнату, а я замерла возле двери, не решаясь войти. Ужасная картина. Внутри комнаты бардак: валяются стулья, еда, бутылки. Еще один мужчина, причем совсем молодой, оперся о стол и невидящим взглядом смотрел на всех присутствующих. Он был настолько пьян, что его абсолютно не волновало, по какому поводу все здесь собрались. Папа Марго лежал возле кровати, бормоча пьяном голосом что — то под нос себе. Рукав его рубашки был разодран и весь в крови, а над глазом отчетливо проступала гематома. Наверно, сильно ударили.
Марго с отвращением осмотрела комнату, пнув пустую бутылку.
— Спасибо, тетя Наташа, что позвонили. Мы сейчас уладим. Не беспокойтесь. Можете расходиться! — сказала Марго тем жителям, которые были возмущены ее папой и теми мужчинами, с которыми он пил.
— Знаете, что девушка, нам всем это осточертело! В следующий раз вызовем полицию. Я живу в соседней комнате и у меня маленький ребенок, который спать не может ночью вот из — за этого безобразия! — возмущался молодой мужчина.
Я осторожно вошла в комнату и встала около стены. Рома осмотрел увечья на лице отца Марго и попытался его поднять.
— А что я могу сделать? Связать его что ли? — недовольным тоном ответила Марго мужчине. — Не я ему в горло заливаю.
— Он ваш отец. Вот и смотрите за ним. Вылечите, в конце концов, если у него зависимость. Или находите другое проживание! — продолжал мужчина. — Но так продолжаться не может. Я живу здесь год. И только ваш отец доставляет на этаже проблемы. Людям жить спокойно хочется, а не слушать пьяный бред и драки всю ночь.
— Умник, смотрю! — не церемонясь с ним, ответила Марго. — Много вас таких советчиков. Вот сам и меняй место проживания. Закрой дверь с той стороны.
— Как ты со мной разговариваешь? — раздражался мужчина. — Я сейчас точно позвоню куда надо.
— Да хоть самому президенту! — выпалила Марго. И, подойдя к двери, взялась за ручку. — Тетя Наташа, спасибо. Мы у вас с Сашей всегда в долгу.
— Жалко, Толю, — вздохнула он. — С каждым разом все хуже и хуже.
— Я знаю, — тихо ответила она. — Спасибо за понимание. Сейчас все будет спокойно. Не переживайте.
И демонстративно захлопнула дверь перед самым носом злого мужчины.
— Парень, ты кто? — спросил Рома молодого мужчину, который клевал носом за столом. Папу Марго он положил на диван. Тот не переставал мычать, и все время пытался сесть. Дядя Толя действительно очень жалко выглядел. В таком виде он похож был просто на бомжа. — Эй, слышишь?
— Я … это …кто …я …Егор я, — с остановками говорил парень.
— Да чего ты с ним разговариваешь? Вышвырнуть его отсюда надо! — со злостью сказала Марго, подойдя близко к папе. — Я в шоке, папа. Я просто в таком шоке, в кого ты себя превратил! Ты отброс общества, а не отец, который был нормальным человеком!
— Дочка … ты … явилась, — невнятно ответил ее папа, держась за разбитую бровь. — Нечего … давай …иди …отсюда. Лучше … налей стакашик.
— Да пошел ты! — громко выкрикнула она. — Пошел ты, папа! Да зажрись своей водкой! Подавись!
Марго ринулась к столу и в гневе налила целый стакан спиртного.
— Марго, успокойся, — Рома встал около нее.
— Я не успокоюсь! — снова выкрикнула она, кинув бутылку на стол. — Я хочу, чтобы он сейчас это пойло выпил! Тварь неблагодарная!
— Прекрати! — Рома схватил руку со стаканом, что держала в руке Марго. — Не дури, слышишь? Успокойся. Чего ты сейчас добьешься?
— Где … этот … урод, — дядя Толя скатился с дивана и упал на пол. — Где …он? Он мне… должен, скотина.
— Я тебе сейчас устрою! — чуть не зарычала в ярости Марго, резко поддавшись вперед, но Рома обхватил ее сзади, останавливая. — Отпусти!
— Нет! — Рома держал ее за плечи.
— Отвали я сказала от меня! — требовала она.
— Пока не успокоишься, не отпущу! — Рома пресекал ее попытки освободиться.
— Марго, — уже не выдержала я, — Не злись на него. Ты сейчас ничего не сделаешь. Рома прав. Держи себя в руках, пожалуйста. Сейчас снова все сбегутся, как ты тут кричишь.
— Я не могу больше! — Марго бросила стакан со спиртным на пол и, сильно сжав кулаки, стала махать ими в воздухе. Возле ее ног образовалась лужа. — Не могу больше это терпеть! Не могу!
Она сильно дрожала. Ее гнев был на пределе. Рома крепко держал ее, а мне просто невыносимо было смотреть на ее боль, на ее душевные терзания. Нет хуже чувства, когда у тебя «руки связаны», и ты не в силах их развязать. Не в силах помочь, не в силах изменить того, что не подвластно тебе.
— Ты …разлила …дура …мамашкино отродье, — на карачках ползал ее папа возле стакана.
— Боже, боже, — шептала Марго. — Дай мне сил. Дай мне сил жить с таким чудовищем.
— Глупости не городи, — сказал Рома. Он развернул ее к себе и обнял, прижимая голову к груди. — Дыши глубоко. Не трясись.
Марго разжала кулаки и вцепилась в Ромину джинсовку, стараясь унять свою дрожь. Рома гладил ее по спине, и она успокаивалась.
Егор спал за столом, а дядя Толя вертел в руке злосчастный стакан, продолжая невнятным голосом ругаться. Даже представить трудно, что когда — то этот человек был обычным нормальным мужчиной, у которого была любимая семья, была работа. И, что в один момент, все разрушилось. И кто в этом виноват? Какой же все — таки алкоголь — яд, отравляющий все и сразу: тело, мозги, душу. Какую власть он имеет над людьми, лишая их силы воли и желания жить нормальной человеческой жизнью.
