Глава 14. Вне спектра
Розэ
Сегодня у нас была контрольная работа по Ведьминым традициям. Наша группа боязливо пригибалась к партам, настороженно поглядывая на ведьму Силли. Мы всё пытались определить, какое у старой ведьмы настроение — хорошее или плохое. И чем нам это грозило.
Лично я иллюзий не строила. Только пыталась понять, что хуже — ведьма Силли в приподнятом настроении или раздражённая. И то, и другое состояние преподавательницы равно не сулило нам пряников и лёгкой жизни. Ведьмы, они такие ведьмы. Особенно такие старые, как эта.
Силли жутко прищурилась одним глазом и растянула узкие губы в оскале, заставив всех почти синхронно вздрогнуть и податься назад. Лёгкий холодок щекотал рёбра изнутри, я чувствовала большие проблемы. Конечно, я учила, готовилась, Леон вносил свою посильную лепту в мою подготовку.
Мои щёки чуть покраснели от воспоминаний об этой «лепте». За каждый верный ответ демон наклонялся и целовал меня, а за ошибку — щипал за щёки и нос, но улыбался так тепло и широко, что я в равной степени была рада и ошибкам, и правильным ответам. Но правильным всё-таки чуточку больше.
— Посмотрим, как вы усвоили традиции ведьм, — проскрежетала ведьма Силли, — контрольная будет проходить так — я поставлю вас в пары, вы будете экзаменаторами друг друга. Но! — она подняла сухой кривой палец вверх, пресекая воспарившую было надежду, — через рунический ритуал. Традиционно я выстраиваю в группе молодых ведьм лестницу нашей иерархии. Чтобы вы с самого начала знали, на кого скалиться не стоит, дабы сохранить шкуру. Таковы правила ведьм, девочки-мальчики.
Это окончательно убило веру в светлое будущее. Я уныло поникла. Подобное задание вовсе не способствует сплочению коллектива, наоборот, противопоставит нас друг другу. А мне этого совсем не хотелось, мне не нравились эти правила животного мира. Убей или будешь убит. В переводе на ведьмовской — используй или будешь использован.
А ведь ведьмы должны быть дружны, наша сила в единстве. Да, одни сильнее, а другие слабее, но это не повод постоянно унижать последний и превозносить первых. Это повод для сильных защищать и поддерживать слабых. Сила — это не привилегия, это обязанность.
Но это устоявшиеся веками правила нашего общества. Это — печальная реальность, последствия сотен принятых решений наших предков, на которые повлиять нет возможности. Разве существует такая ведьма, которая сможет переломить закостенелые правила и традиции, и повести ведьм за собой, в прекрасное будущее?
Пожалуй, на это была бы способна только Матерь-Ведьма, наша Матушка, первая ведьма, та самая, что дала жизнь ведьмовскому роду ещё там, за пределами этого мира, задолго до того, как шесть её потомков пришли на Ранталью из Тумана и принесли с собой магию ведьм.
По древним приданиям Матерь-Ведьма была не только первой ведьмой, она была нашей Прародительницей, вознёсшейся до божества. Иногда её называли Королевой ведьм или Великой Верховной всех ведьм. Такая, как она, всемогущая чародейка, смогла бы привести наше общество на новый этап жизни.
— Фардеклёр, потом выспишься, — заскрежетала совсем рядом со мной ведьма Силли, и я вздрогнула от неожиданности, — тяни руну.
Она ткнула мне под нос мешочек с костями, на которых были вырезаны руны. Я медленно выдохнула, успокаивая затрепыхавшееся сердце и запустила внутрь. Сосредоточилась. Мне нужно было выбрать «мою» руну. Точнее, мне нужно было, чтобы одна из рун выбрала меня и позвала.
Я почувствовала отклик, как тонкий укол в средний палец. По коже руки пробежались мурашки, и я зарылась пальцами вглубь мешка, вспахивая ими маленькие костяные руны, в поисках той самой, «моей». Я вцепилась в неё и потянула на свет, крепко сжимая в кулаке, чтобы никто не видел, что там начерчено. Таково правило этого рунического ритуала.
Когда все вытащили из мешочка по кости, ведьма Силли плюхнулась на своё место и забормотала слова заклинания, а мы все повторяли последнее слово в строчке, призывая силу в ритуал, связываясь между собой, закрепляя свою силу в руне.
Между нами начали образовываться незримые связи, сплетая весь класс в одну сеть, творилась настоящая ведьмовская магия. Древняя как сами ведьмы. Ведьма Силли произнесла последнее слово, и мы все повторили его за ней. Грянула гробовая тишина, а потом руны в руках ведьм и ведьмаков начали вспыхивать в разные цвета.
Всего их могло быть семь. Как в радуге, но оттенков намного больше, все эти нюансы силы. Самые сильные ведьмы — ярко-алые, с лёгкой фиолетовой примесью. Я завертела головой, рассматривая огоньки в нашей магической сети, над кем какой цвет загорелся.
У Кики был салатово-зелёный, ближе к жёлтому, у Мелоуна — солнечно-жёлтый с лёгкой зеленцой, у Дианы Гриваль — уверенный красный, ярко-клубничный. У Антеи Волморт — тёмно-оранжевый, даже скорее оранжевый с примесью жёлтого. Так я и знала, что она пустобреха.
У кого-то загорались синие и голубые огни, мелькнул неуверенный фиолетовый, были цвета повыше. Но в этом не было ничего страшного. Сетка сопоставляла наши силы относительно друг друга. Если бы мы все были равны в силе, то у всех были бы различные оттенки красного и оранжевого. Просто кто-то из нас был силён настолько, что кто-то на его фоне казался безумно слабым.
Я перевела взгляд на свой огонёк, но… Ничего! Ничего не было! Пустота. Я растерянно заозиралась на одноклассников и словила сочувствующие и недоумённые взгляды, но один был злорадным. У рыжей гадины Антеи. Вот же… змея подколодная.
— Ведьма Силли, — растерянно обратилась к преподавательнице, — у меня ничего не вышло.
— Так не бывает, — проскрипела она и прищурилась на меня, — попробуйте сосредоточиться на руне, почувствуйте, как она отзывается на вашу силу. Почувствуйте свою силу, Фардеклёр.
Я сделала, как она сказала. Прикрыла глаза и представила, как в руну в моём кулаке льётся моя сила. И почувствовала отклик! Я радостно распахнула глаза и посмотрела на огонёк. И тут же сникла. Он серо-фиолетовым, почти непонятно-пыльным. Самая низшая, минимально возможная ступень!
Послышался тихий злобный смешок. Я обернулась и уставилась в весёлые надменные глаза Волморт. Меня руки закололо, я почувствовала прилив огня в крови, а в сердце заклубилась прохладная темнота, свежая, как утренняя роса.
Лицо мерзавки вытянулось, она неверяще уставилась на мой огонёк. Я обернулась и застыла, наблюдая, как его цвет становится всё ярче и чётче, как он медленно, но верно перетекает из одного оттенка в другой, перебираясь из фиолетового цвета в синий, из синего в голубой, в зелёный, жёлтый, оранжевый…
Оттенки сменялись очень быстро, но чем ближе к красному, к самой вершине, тем медленнее менялся цвет. Я с напряжением наблюдала, как оранжевый начал пунцоветь, неумолимо меняя цвет на самый сильный. Я затаила дыхание, и не я одна. На каком оттенке он остановится?
Огонёк налился насыщенными алым, куда более ярким и насыщенным, чем у Дианы Гриваль, а потом приобрёл красно-фиолетовый оттенок. Цвет замер, намереваясь остаться таковым и больше не меняться. На меня смотрели с удивлением и восхищением. Я смущённо улыбалась, не веря собственному счастью.
