– Может, они всегда здесь? – бормочу. - Может, потому Слепые и не знают этот путь?
Ну не ради нас же собрались, в самом деле! Хотя, помнится, в прошлый раз тоже собрались. Но в прошлый раз меня так уверенно через тёмное марево вёл мой Страж...
– Что? - переспрашивает спереди Лексий.
– Взбесившегося робота вспомнила, - отвечаю.
– Надеюсь, из нас никого не постигнет та же участь, – ворчит Лексий.
Пени хмыкает сзади, но мне как–то от его слов зябко и неуютно. Вглядываюсь под ноги, пытаюсь рассмотреть стены, понять, действительно ли здесь пролегает тропа, или я сдуру повела друзей в какую-то чёртову дыру?
– Свет! – приближается Пени, кладёт руку на плечо, второй указывая вперёд.
Неужели?! Так быстро?!
Лексий ускоряет шаг, через несколько минут выключает фонарь: падающие сверху, из дыр в скале лучи действительно дают чуть-чуть видимости. Даже туманы будто разошлись, открыв нам немного чистого пространства. Не успеваю обрадоваться, как наш впередиидущий останавливается.
– Даже если тут и была тропа, всё под завалом, – указывает на гору камней.
Сердце и душу заливает горечь, так и хочется то ли пнуть эту гору ногой, то ли лечь и умереть прямо здесь.
– Отсюда и свет, – машет вверх Лексий, показывая, откуда именно слетели камни.
– Надо проверить! – Пени двигается вокруг обвала, намереваясь обойти с одной стороны. Пожав плечами, Лексий обходит с другой.
– Тупик! – кричит Пени.
Пробую ближайшие валуны на устойчивость: раз уж мы тут, вдруг удастся выглянуть, узнать, насколько далеко продвинулись. Или вдруг там можно выбраться на склон?
– Тоже, – отвечает с другой стороны Лексий. Вздохнув, отставляю палку и начинаю медленно взбираться.
Задрав хвост трубой, без видимых усилий мимо проносится Пуська, стрелой взлетает на гору. С трудом опираясь на шаткие глыбы, следую за ней.
Солнечные лучи, как же приятно их ощущать, разглядывать блики после черноты пещеры! Цепляюсь за осколки надежды как за те камни, что качаются под ногами, не могу, не хочу возвращаться в Айо ни с чем!
– Ты куда? - зовёт снизу Пени.
– Гляну, что там, - отвечаю, наконец–то дотягиваюсь до ближайшей щели. Узкая, разве только руку просунуть. Вокруг горные хребты и больше ничего.
– Ты зачем туда полезла? – задирает голову подоспевший Лексий.
– Раз основной поход завалило, вдруг найдётся какой-нибудь за...
–...дний? - хмыкает.
– Запасной, – смеюсь.
– И что нашлось?
Хочу ответить, мол, ничего, но вспоминаю о кошке.
– Пуся у вас? – спрашиваю.
– Не видно, – оглядевшись, отзывается Пени.
Взбираюсь ещё немного вверх, камни балансируют уже совсем страшно, еще сверзиться с такой кучи не хватало! Эх, Дарсаля бы сейчас, уж он бы точно сказал, есть ли проход...
Судорожно сглатываю. Не думать об этом. Слишком больно. Только действие и помогает держаться, не сорваться, не выть от отчаянья.
Кошки по–прежнему не видно, солнечные блики дают недостаточно света, чтобы хорошо всё разглядеть. Начинаю звать, несколько камешков ссыпаются вниз, с гулким стуком ударяются о далёкий пол.
– Лана! – вскрикивает Пени, даже не запнувшись на непривычном имени.
– Нормально! – отвечаю и едва не носом сталкиваюсь с довольной кошачьей мордой, выглядывающей из какого-то углубления. Приближаюсь, и, чуть не свалившись, на этот раз от радости, кричу: – Тут лаз!
– Узкий? - подозрительно интересуется Лексий.
– Ну... придётся согнуться.
Или на четвереньках... Не хочу говорить, чтобы не стали отговаривать, но идея им и так не по нраву:
– Вряд ли сомнительным лазом под потолком кто–то пользовался.
– А может наоборот! – предполагаю. - Может, раньше здесь дороги не было, а теперь вот... появилась?
Лексий недоверчиво хмыкает:
– Ладно, схожу проверю. Верёвку есть за что привязать?
Оглядевшись, обнаруживаю остаток широкого сталактита.
– Давай попробую.
Лексий размахивается и даже с первого раза умудряется бросить моток мне в руки.
– Мастер метания кинжалов и верёвок, – улыбаюсь, пытаюсь обвязать вокруг широкого влажного столба. Сбрасываю конец.
Лексий дёргает несколько раз, но низ сталактита прочно зажат в завале из камней, а верх по–прежнему наглухо припаян к потолку. Прочный на удивление, не крошится.
Через несколько минут наш мастер защиты взбирается ко мне, нащупывает более-менее устойчивое положение. Пуся принюхивается.
– Ну что тут у вас? - отфыркиваясь от щекочущих усов, пытается заглянуть за кошку Лексий.
Поворачиваюсь, ожидаю, что придётся уговаривать, но заглянув ему в глаза замолкаю. Он ведь не просто так пошёл со мной. Ясно понимаю: как бы ни возражал, будет идти до конца.
Киваю, потому что слова все разом испаряются из головы, оставляя только клубок непередаваемых эмоций. Объёмистая Пуся, умудрившись развернуться в узком лазе и шлёпнув напоследок хвостом по нашим физиономиям, снова исчезает в темноте. Не знаю, как кого, а меня это обнадёживает: значит, есть куда исчезать. Значит, не тупик.
Впереди щелей всё меньше, свет почти не проникает внутрь, лучи теряются, растворяются в темноте.
– Пойду гляну, – сообщает Лексий.
Пока он, согнувшись, пробирается в недра горы, мы с Пени поднимаем сначала палки, а потом и её саму.
– Развилка! – кричит издалека Лексий, эхо катает между стенами его голос, кажется, будто скала вверху звенит от напряжения.
– Обвал не устрой, – ворчит Пени, но движется следом за ним, подталкивая две палки за собой.
Пока снимаю и скручиваю верёвку, оказываюсь совсем далеко. Без прикрытия впереди и за спиной не по себе, всё чудятся в разводах темноты какие–то мрачные тени и подозрительные шорохи.
Пени, догнав Лексия, о чём–то с ним переговаривается – пытаюсь разобрать, но слова в кривых пещерных сводах преобразовываются, делаясь неузнаваемым набором гулких звуков. Думаю, решают, как исследовать проходы.
Спешу, спотыкаюсь, выронив посох. Отзвуки падения еще какое-то время барабанят по нервам, поэтому не сразу замечаю среди них странный звук. Но поднятая палка уже не издаёт шумов, а сзади отчётливо слышится хруст, перестук камней.
Сзади! Когда я иду последней!
Пугаюсь, как могу поскорее разворачиваюсь, зацепив плечом узкий свод, шиплю от боли. Тёмные туманы по-прежнему стелются вокруг, скрадывая видимость. Издали Лексий что-то ворчит об узкой мышеловке. Шорох, постукивание потревоженных камешков приближается, из темноты высвечиваются два горящих глаза. Красных!
