Несколько мгновений я разглядывала Кейлана, пытаясь понять, насколько он правдив. А затем решила, что, пожалуй, глупо упускать такой шанс, и решила сразу же задать все тревожащие меня вопросы. Я ведь хотела разобраться хоть с чем-то одним, верно? Пока что у меня не было причин доверять никому из моего окружения, но Кей, по крайней мере, хотя бы пытался наладить со мной отношения и быть честным. Ну, я на это надеялась.
— Что за история с твоей невестой, которой принадлежало это украшение? — прямо спросила я, неосознанно проведя пальцами по артефакту, который отозвался приятным теплом.
Блондин потёр переносицу, выдавая, усталость и некоторую растерянность, и, тщательно подбирая слова, заговорил:
— Думаю, Залтарион уже рассказал тебе, что когда-то мы были друзьями. До того, как по воле случая, между нами встала девушка. Не знаю, поверишь ли ты, но к той помолвке лично я не имел никакого отношения. Мой отец заключил её от моего имени, отправив в дар будущей невесте этот артефакт, — он кивнул на браслет на моей руке, на мгновение задержавшись на нём взглядом.
Я нетерпеливо подалась вперёд, жадно ожидая продолжения его рассказа. И не потому, что была слишком любопытной от природы, хотя и это тоже, а скорее потому, что от его слов сейчас зависело слишком многое.
— Когда я узнал, что сделал мой отец, сразу же решил отыскать Лейсану и, извинившись перед ней, разорвать помолвку, но они с Залтарионом сбежали. Более того, родители девушки, которые знали о маячке в “моём” подарке, пытались отыскать по нему свою дочь. Залтарион сглупил, заблокировав артефакты на своей Избраннице. Даже если бы их нашли, ничего бы им не сделали, потому что я не собирался претендовать на девушку, более того, хотел им помочь. Но, вышло, что вышло. Уже тогда я был силён и смог отыскать ребят, даже без помощи маячка, но это заняло слишком много времени, и в итоге я опоздал.
Кейлан замолчал, вернувшись мыслями в прошлое, а я пыталась сложить картинку воедино, ведь слышала эту историю с двух слишком разных ракурсов.
— Почему ты не поговорил с Залтарионом и не рассказал ему обо всём этом?
— Думаешь, я не пытался? — горько усмехнулся блондин. — Десятки раз… Но каждая попытка поговорить заканчивалась безобразной дракой. Мы разнесли Восточное крыло академии, два квартала пригородного городка, где проходили практику, и несколько залов в доме его, а потом и моих родителей. Сложно объяснить что-то тому, кто просто отказывается тебя слушать. В конце концов, я оставил бесполезные попытки. Возможно, когда-нибудь, он будет готов выслушать правду, но пока что этот момент так и не наступил. Ну, не к стулу же его привязывать?
Немного узнав Залтариона, я легко могла в это поверить. Одно только то, что он абсолютно не слышал мои отказы и не хотел брать в расчёт моё мнение, говорило в пользу версии архимага. Да и не был похож Кей на подлеца. С другой стороны, где гарантии, что он тоже не преподнёс всё в выгодном ему свете? Опять же, инкуб сказал, что у Шеда ко мне свой интерес, может, ему выгодно, чтобы я испытывала к нему доверие…
— Допус-стим, это правда, — задумчиво прошипела Буся, видя, что я не спешу высказывать своё мнение на этот счёт. — Почему тогда ты с-сраз-су не с-сказал об этом?
— А вы бы сказали? — проницательно взглянул мужчина на нас с Бусей. — Поведали бы тому, кто вам безумно нравится, о том, что не смогли защитить близких людей, хотя были в силах это сделать?
Ответа у меня не было. Но, зная, насколько гордыми бывают мужчины, я верила, что Кейлан мог посчитать эту страницу своего прошлого постыдной и неприятной. И тут до меня дошла вторая часть фразы, разлившаяся в груди огненным теплом. Я действительно ему нравлюсь?
Вопрос об этом против воли сорвался с моего языка, заставив меня покраснеть, а Бусю насмешливо зашипеть у меня в голове.
Глава 28
Кейлан Шед
Нравится ли она мне? Серьёзно? Мне казалось, что это настолько очевидно, что буквально написано на моём лице крупными буквами, читается в каждом моём взгляде или движении. Но, похоже, в очередной раз права народная мудрость, которая гласит, что женщины любят ушами.
Поднявшись, я стремительно приблизился к девушке, смотревшей на меня потемневшими глазами, нежно очертил пальцами контур её лица, таких желанных губ. Заправил за ухо непослушный локон и, поймав напряжённый взгляд Лайзы, прошептал, практически касаясь её губ своими:
— Нравишься? Да я с ума по тебе схожу. Не проходит и минуты, чтобы я не думал о тебе, не мечтал прикоснуться, вдохнуть аромат твоих волос.
Увидев, что она собралась что-то возразить, покачал головой и приложил палец к её губам, зная наперёд, что она хочет сказать.
— Связь здесь не причём. Точнее, дело не только в ней. Она лишь показывает, кто больше всего мне подходит. Но, если совсем уж честно, с этим тоже можно бороться, и даже вполне успешно. Вот только… Видишь ли, Лай-за, — прошептал я, склонившись к её уху, обдавая его жарким дыханием. — Я не хочу этому сопротивляться. Ты нравишься мне. Именно ты. Порывистая, загадочная, сильная, но такая ранимая. Я хочу оберегать тебя, поддерживать. Мне уже недостаточно будет твоего тела. Я хочу тебя всю — целиком. Твои мысли, твою душу. Хочу стать для тебя центром Вселенной, как ты незаметно становишься центром моей.
Мои ладони скользили по её плечам, невесомо ласкали ключицы, словно эти прикосновения могли отпечатать мои слова на её теле, закрепить их в её сознании. Чтобы мысли обо мне не давали ей покоя, как не дают мне — о ней. Буся, попавшаяся мне под руку, в мгновение ока оказалась на журнальном столике и, что-то ворча о безрассудных влюблённых, тихо уползла в сторону спальни.
Тишина, воцарившаяся в гостиной, казалось, приобрела особую густоту и плотность. Её нарушало лишь наше участившееся, потяжелевшее дыхание. Губы Лайзы приоткрылись, а глаза блестели, как два драгоценных камня, утягивая меня в свой омут, и я просто не смог сдержаться. Или не захотел?
Подхватив девушку на руки, я устроился в кресле, усадив её к себе на колени. И мгновенно заглушил удивлённый возглас, сорвавшийся с её губ, нежным поцелуем.
Я осторожно скользил языком по её губам, умоляя довериться, впустить, подчиниться. Мягко покусывал, ласкал, прихватывал губами её верхнюю, нижнюю губу, чередуя ласку и захватнические порывы. Мои ладони согревали её спину, скользили по напряжённым плечам, зарывались в непослушные волосы, шёлком обвивашие мои пальцы.
Миг, когда Лайза приняла решение, мягкой сладостью осел в районе солнечного сплетения. Девушка робко коснулась языком моего, прижалась ещё теснее, цепляясь пальцами за мои напряжённые плечи. Ещё ни одна женщина не отдавалась моим поцелуям с такой горячностью, и это срывало крышу. Закручивало в водовороте немыслимых эмоций и желаний, сводило с ума невозможностью получить всё и сразу.
Я понимал, что нельзя торопиться, но как же трудно было контролировать свои желания и инстинкты! С Лайзой я словно снова становился мальчишкой — горячим, порывистым и… неуверенным в себе.
