А ведь еще тогда, на островах Полинезии, старый шаман много раз повторял ему: верь своим чувствам. Доверься тому, что ведет тебя под водой, даже если находишься на суше. Аккуратно набивая на его теле ритуальную татуировку, старик тихо бормотал что-то себе под нос, между делом поучая новоявленного адепта подводного духа. Сам Джеронимо никому не рассказывал об этих встречах, но помнил каждое сказанное ему слово. Ведь именно тогда, оказавшись в хижине шамана, он впервые понял, что такое связь с потусторонним миром.
Это было как в каком-нибудь недорогом телефильме, но тогда португальца это не волновало. Едва спасшись от огромного кальмара, он первым делом отправился в бар, а потом, крепко выпив, подозвал первого попавшегося мальчишку и попросил показать, где живет старик. Ввалившись в хижину, Джеронимо открыл было рот, чтобы рассказать, как все было, когда шаман вскинул руку и, не глядя на парня, тихо произнес:
– Молчи. Я видел. На тебя охотился большой музунгу. Он давно живет в этих водах и уже не раз нападал на ныряльщиков. Власти знают о нем, но делают вид, что все это – пьяные россказни туристов.
– Кто вам рассказал? – насупился Джеронимо.
– Никто. Я служу морскому духу и знаю все, что знает он.
– Угу, как же. Наверняка мой приятель в порту разболтал, – не поверил ныряльщик.
– Упрямый, – со странной интонацией усмехнулся старик. – Ты выстрелил в музунгу из подводного ружья и попал в самую уязвимую для него точку. Рядом с клювом. Это ты тоже рассказал своему приятелю?
– Нет. Об этом я не говорил, – растерянно признался Джеронимо, вспоминая свой разговор с приятелем на катере. – Но как вы узнали?
– Ты уже слышал мой ответ. Почти все подводные твари служат морскому духу. Некоторые с ним враждуют. Как большой музунгу. Он прожил на свете очень много лет и посчитал себя равным повелителю моря. В ответ тот выгнал его из глубин, запретив появляться в своих владениях. Ему плохо тут. Но музунгу упрям. Как ты. И когда начинает голодать, нападает на неосторожных ныряльщиков. Но в этот раз ему не повезло. Он напал на того, кто должен служить морскому духу, и получил тяжелую рану. Скоро он сдохнет.
– Жаль. Я не хотел его убивать, – проворчал Джеронимо, заметно смутившись.
– Ты не виноват. До такого конца его довело собственное упрямство.
– Черт! Чувствую себя глупо, – выругался ныряльщик.
– Почему?
– Мы говорим об огромном морском моллюске так, словно это человек. Это же просто огромное животное.
– Ты еще многого не знаешь, друг мой. Садись, – указал шаман на плетеную из травы циновку, расстеленную прямо на полу.
Усевшись напротив шамана, Джеронимо присмотрелся к тому, что стояло перед стариком и, не удержавшись, присвистнул. В большой глиняной чаше в морской воде плавала большая смертельно ядовитая медуза. Чуть улыбнувшись, шаман погрузил руку в воду и, коснувшись капюшона медузы, тихо прошептал:
– Красавица. Она слушает то, о чем говорят в море, и рассказывает мне. В ответ я кормлю ее и регулярно выпускаю в море.
– А потом ловите новую? – иронично хмыкнул Джеронимо, внимательно рассматривая руку старика.
После прикосновения к медузе кожа на руке должна была покрыться волдырями, словно от ожога. Но шаман продолжал нежно касаться моллюска, и тот словно сам льнул к поглаживающим его пальцам.
– Мне нет нужды ловить нового посланца. Она сама приплывает на мой зов, когда мне становится это нужно. Я просто опускаю эту чашу в воду во время прибоя.
– А как вы узнаете, что это именно та самая медуза? – продолжал спорить Джеронимо, которому вся эта история уже начала надоедать.
– Рисунок на ее спине. У каждой медузы он свой. Достаточно просто внимательно рассмотреть его.
– Хорошо. Бог с ней, с медузой. Что я должен сделать, чтобы твари, подобные большому музунгу, больше не нападали на меня?
– Стать служителем морского духа.
– Вот так просто? И что для этого надо? Подписать договор кровью? Перекреститься в обратном порядке? Или еще что-то? Учтите, я добрый католик и, пусть не часто бываю в храме, но в Бога верю всей душой.
– Это хорошо, что ты веришь в Создателя. Верь и дальше. Но предназначен ты морскому духу.
– Но почему? Почему я?
– Ты родился у моря и с самого детства проводил в воде времени больше, чем на суше. Твой отец тоже всю жизнь отдал морю, и даже твоя мать невольно служила морю. В твоей крови больше морской воды, чем крови. Это нормально. Когда человек посвящает всю свою жизнь какой-то стихии, он постепенно сам становится этой стихией.
– Так что мне нужно сделать? – спросил Джеронимо, окончательно запутавшись.
– Позволь мне нанести на твое тело нужный узор, и тогда морской дух всегда будет знать, где ты и чем занят. А еще ни один из его слуг никогда не посмеет напасть на тебя. Но это не значит, что ты не должен быть осторожен. В море есть твари, которые восстают против него, как большой музунгу. И, увидев слугу морского духа, могут начать на него охоту.
– Узор – в смысле, татуировку? – озадаченно уточнил Джеронимо.
– Да. Если ты согласен, тогда приходи завтра. С утра. И предупреди друзей, что в течение следующего месяца не будешь выходить в море.
– Почему? Я приехал сюда, чтобы нырять, – попытался возмутиться португалец.
– Это не просто рисунки. Это обряд, начав который останавливаться уже нельзя. Ты вовремя приехал. Завтра луна начнет нарастать. Это самое удачное время для обряда. Подумай. И если ты действительно готов, приходи завтра.
Шаман замолчал, уперевшись взглядом в капюшон медузы. Сообразив, что разговор окончен и теперь все зависит только от его решения, Джеронимо встал и, не прощаясь, вышел на улицу. От всего случившегося за этот бурный день голова шла кругом, а на душе скреблась целая стая разъяренных котов. Не глядя, куда идет, Джеронимо вышел на пляж и, сбросив плетеные сандалии, по щиколотку вошел в воду. Ему всегда лучше всего думалось под шелест волн.
Бродя по пляжу, ныряльщик не знал, на что решиться. Да, он приехал на остров, чтобы всласть понырять и сделать красивые кадры подводного мира, но после сегодняшнего приключения это уже не казалось такой хорошей идеей. Черт его знает, сдохнет этот музунгу или нет, но встречаться с ним еще раз не хотелось, можно сказать, совсем. С другой стороны, сделав тату, он ничего не терял. Несколько подобных украшений у него уже было. А если вспомнить, что у отца тоже было несколько странных наколок на теле, то было о чем задуматься.
– И что мне теперь делать? – в полный голос спросил Джеронимо, повернувшись лицом к морю.
Сквозь шуршание прибоя послышался задорный треск, и на поверхность воды неожиданно вынырнул дельфин. Португалец всегда с симпатией относился к этим животным и теперь, глядя на играющего в волнах дельфина, невольно улыбался, краем сознания подумав, что это добрый знак. Словно в ответ на его мысли дельфин поднялся на хвост и, весело стрекоча, закивал, раскрыв пасть, как будто улыбаясь в ответ.
