У меня не было слов. Лаадан снова улыбнулась. Теперь я поняла, почему она иногда смотрела на меня с ностальгией.
Она потрясла головой.
— Ты так похожа на Рейчел, когда ей было столько же лет. Ты немного вспыльчивая, но я думаю, что это от отца.
Моя грудная клетка сжалась.
— Вы… вы знали моего отца?
— Да, — она подошла ближе и понизила свой голос. — Намного лучший выбор для Рейчел, чем Люциан, но, по сути, твоя мама не имела никакого выбора. Много людей будут говорить тебе, что она встретила твоего отца после замужества с Люцианом, но это не правда. Она встретила его первым — она полюбила твоего отца задолго до того, как появился Люциан.
— Но… я не понимаю. Она вышла замуж за Люциана, когда была молодой, за пять лет до моего рождения.
Она долго смотрела мне в глаза перед тем, как рассказать о моем неведомом прошлом.
— Ну, ты можешь представить, какой скандал был, когда ты родилась, но не позволяй, чтобы это очернило то, что было между твоими родителями. Их любовь была подобно той, что описывали в книгах, которые любила читать твоя мать. Она и Александр были друзьями, вообще-то, все мы трое были, но со временем их дружба стала чем-то большим.
Услышав имя моего отца, я почувствовала себя странно и приятно удивленной — так как он был персоной, которая когда-то существовала.
— Рейчел пыталась поступать правильно. После свадьбы с Люцианом, она держалась от твоего отца на расстоянии так долго, как могла. Она твердо следовала правилам общества, но такую любовь невозможно долго избегать, и неважно, насколько это неправильно, — она остановилась. — Александрия, ты в порядке?
— Да, — я покачала головой, — извините. Просто мама никогда не говорила о нем. Как и остальные. Я не представляла, насколько трагичной была эта любовь.
Она сжала свои губы и развернулась. Подойдя к одной золотисто-зеленой лампе, она повернула голову.
— Я думаю, ей было слишком тяжело говорить об этом после всего.
Я последовала за ней.
— Каким он был?
— Александр? — Лаадан посмотрела с грустной улыбкой, — хорошим человеком, всепрощающим, очень красивым, и Рейчел была всем его миром.
Она повернулась, складывая тонкие руки на талии.
— Ты так похожа на нее, но у тебя его характер. Когда Маркус зачитывал твой файл в тот день в кабинете, все, о чем я могла думать, был Александр. Невероятно волевой, немного безрассудный и дикий.
То, как она говорила о нём, будто бы он все еще был здесь, заставило меня задуматься, были ли у нее чувства к нему.
— Было бы интересно, чтобы он подумал обо мне, — я улыбнулась самой себе, — это звучит глупо.
— Вовсе нет. Он бы гордился тобой, Александрия. Я надеюсь, ты знаешь это.
— Ну, я Аполлион.
Она взяла мою руку.
— Не только из-за того, кем ты станешь, но и из-за того, кем ты уже являешься.
Слезы покатились по моим щекам, что выглядело очень слабо. Я отошла, чтобы присесть в кресло возле лампы.
— Не знаю. Надо было что-то сделать, когда мама покинула Ковенант. И я не должна была уходить после её возвращения, и, в конце концов, когда обнаружила Калеба, я должна была вернуться в Ковенант, но я не сделала этого. Я имею в виду, о чем я вообще думала?
— Ты делала то, что казалось тебе правильным, — она подошла ко мне и села. — Рейчел, возможно, убила бы тебя за такие опасные дела, но ты только хотела позаботиться о том, чтобы она обрела мир.
— Вы так думаете?
— Да.
На душе стало немного легче, но дышать было все еще трудно.
— Я напортачила, много раз, — я схватилась за кресло, — не думаю, что он гордился бы мной.
Лаадан накрыла мою руку.
— Он бы гордился. Ты следовала своему сердцу, когда оно привело к Рейчел, и, да, иногда решения, которые ты принимала, не были правильными, но ты знаешь это. Ты учишься на них. И, поведав Телли о своей роли в том, что случилось с твоим другом? Это было смело и зрело.
Я посмотрела на нее — чистокровка. Это все было очень странным для меня. Мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после того, что она рассказала мне о родителях.
— Как она его встретила — моего отца? В Ковенанте немного смертных. Он работал здесь?
Лаадан улыбнулась немного нервно. Она обняла себя руками.
— Она встретила его в южной Каролине, — меня затопило любопытство. То есть, мама любила смертного на протяжении многих месяцев. Они не были первыми или последними.
— Что он там делал? Как он умер?
Громкий удар заставил нас подпрыгнуть. Я начала осматриваться, ожидая увидеть тону книжек на полу.
Лаадан улыбнулась.
— Я забыла, что здесь много вещей, которые передвигаются незаметно.
Я посмотрела на нее удивленно.
— Что вы имеете ввиду? Духи?
Она снова засмеялась.
— Да, духи. Я немного суеверна. Еще эта жуткая библиотека. Я думаю, одна из полок просто рухнула. — Лаадан подошла ко мне, чтобы просканировать помещение — и я почувствовала беспокойство.
— Это происходит время от времени. В любом случае, если ты похожа на Рейчел, то ты любишь мороженое и пирог.
Я развернулась к ней.
— Ванильное.
— И тыквенный пирог, — закончила она, улыбаясь. — Я знаю, где мы можем достать такое. Интересует?
У меня потекли слюни.
— Я всегда заинтересована в том, что связано с едой.
— Хорошо, — она продела свою руку через мою. — Давай пойдем избавляться от еды.
Возле двери, я задрожала и повернула голову. Чувство, что кто-то наблюдает, не исчезло, но там никого не было — никого, кого я могла бы увидеть.
Несмотря на все те глупости, что я натворила и наверняка еще натворю, отец все равно гордился бы мной? В это было сложно поверить, но Лаадан знала его, и у нее не было причин врать мне.
— Алекс, ты вообще слышишь меня?
— А? — я подняла голову. Мы были в лесной части вне лабиринта, уже несколько часов после занятий. — Да, я слышу тебя. Додж. Бег. Какая-то фигня.
Сет скрестил руки.
— Что? — я встала и отряхнулась.
— По-моему, ты заснула. Это могло бы ранить мои чувства, если бы они у меня были.
— Извини. Ты нагоняешь на меня скуку.
— Ладно. Возвращаемся к работе, — Сет выставил руку так, будто собрался кинуть бейсбольный мяч. Шар синего пламени зажегся на его открытой ладони. Он метнул его, целясь мне в голову.
Я легко увернулась.
