Ах, нерешительность – человеческий друг. Я улыбнулся и заговорил, касаясь ее уха.
— Мы не принадлежим этому месту, Алекс. Не с ними.
Она отвела свой взгляд и прикусила нижнюю губу. Она была сбита с толку, что было свойственно терпеливой части натуры Алекс. Но затем она снова посмотрела на меня.
— Давай, пошли, — уговаривал я.
Дрожащими руками она поставила бокал на стол, и когда мы уходили, я знал, что мысленно она не со мной. Ее мысли и сердце никогда не были со мной, они всегда находились в другом, неправильном месте.
Только сейчас, напоминал я сам себе, только сейчас.
Я завернул за здание, не давая ей выбирать куда идти. Она поежилась от прохладного воздуха, и молчала всю дорогу, что было для нее рекордом. Я взял ее за запястье. Ее страдания перешли на меня, как какая-то кислота, и она даже понятия не имела, что я чувствую это через связь.
— Давай сделаем что-то глупое, — сказал я.
Она уставилась на меня.
— Ты хочешь сделать что-то глупое прямо сейчас?
— Ты можешь представить лучший момент для чего-то такого?
Ее губы дернулись.
— Хорошо. Я готова.
— Прекрасно, — замечательно. Ура. Ихааа. Я подтолкнул ее к лабиринту, борясь со злостью внутри.
— Ты хочешь поупражняться?
Я покачал головой.
— Нет. Не хочу.
Двойные двери были открытыми, и я улыбнулся, когда увидел бассейн. Нам обоим нужно было сделать что-то глупое.
— Ты хочешь поплавать? – спросила она, сомневаясь.
— Конечно.
— Снаружи около 40 градусов.
Я открыл дверь, вдыхая запах хлорки.
— И? Здесь же не 40, так? Здесь больше 60.
Алекс отошла от меня и встала на краю бассейна. Конечно, пока я снимал обувь, то не сводил с нее глаз. Она посмотрела на меня, и я подмигнул.
— Ты странный, — сказала она.
— Так же, как и ты, — я бросил свой пиджак на пол, наблюдая за ней, всегда наблюдая за ней. Это был не я, а что-то внутри меня – внутри нее. Я думаю, так и должно быть.
— Мы много в чем похожи, Алекс.
Казалось, что она хотела поспорить, но было видно, что она на самом деле задумалась об этом. Брови сдвинулись, носик немного дернулся, губы плотно сжаты. Мило.
— Это правда было так очевидно, там? – спросила она.
Мне понадобилась минута, чтобы понять, о чем она, а затем я попытался собрать все слова воедино.
— Я не знаю, что у тебя было в голове, Алекс. Я не могу читать твои мысли. Я просто руководствуюсь твоими эмоциями.
Она дрогнула.
— Приятно знать.
— Я заметил это, — сказал я, начав расстёгивать рубашку, — К тому же, мне не нужна наша связь, чтобы понять твои эмоции. Мне кажется, ты бы не хотела знать, как это выглядит.
— Нет, я хочу.
Я не мог ей противоречить. Поэтому, вздохнув, сказал.
— Ты пялилась на него, как мерзкая девчонка, которая смотрит на симпатичного парня в баре, который только что снял ее.
Она улыбнулась.
— О. Вау. Спасибо.
Черт. Я поднял руки.
— Я говорил тебе.
— Ага. Так я выглядела, как идиотка?
Как идиотка? Если бы.
— Нет, каждый видел красивую девушку-полукровку. Это то, что заметил каждый.
Я посмотрел в сторону, понимая, что нужно сменить тему.
— Могу я тебе кое-что сказать?
Она снова повернулась к бассейну.
— Конечно.
Я медленно встал перед ней, потому что ей не нравилось, когда я быстро двигался.
— Мне нравится, когда ты без перчаток.
— Ох, — она посмотрела на меня настороженно.
Я осторожно снял одну перчатку, удивляясь, что она позволила, затем вторую и отбросил их подальше от воды. Дайте мне дюйм, и я отхвачу милю. Я провел пальцами по ее меткам и отступил.
Она опустила ресницы.
— Лучше?
— Намного, — я сложил руки, всматриваясь в нее. Алекс всегда была мне любопытна. Хоть и не должна была, но все же была. Возможно, это и делало ее загадочной. Может я и знал всегда, что она чувствует, но никогда не мог предугадать ее следующий шаг.
— Ты когда-нибудь видел, как мокнет шелк? – спросила она.
Она, правда что ли, собирается прыгнуть в платье? Я засмеялся только от одной мысли об этом.
— Должен признаться, нет.
Она сняла обувь.
— Какой позор.
Я уставился на нее.
— Ты на самом деле собираешься –
Алекс нырнула, и я засмеялся, когда сквозь меня прошла волна ее шока и наслаждения. Я подошел к краю бассейна, посмеиваясь над ней.
— Так по-детски, Алекс. Ты испортила ее платье.
— Я знаю. Я плохая.
— Очень плохая, — пробормотал я, наблюдая за тканью, тонущей в воде. Она так долго находилась на дне, что я уже было подумал, что в ней есть частица Посейдона.
Знаки задрожали, и я отошел от края бассейна. Сжимая руки, я закрыл и открыл глаза, стараясь подавить растущее во мне напряжение и унять беспокойные знаки.
Я приоткрыл один глаз, и увидел, что Алекс наблюдает за мной.
— Хватит пялиться.
— Я не пялюсь.
Я начал смеяться.
— Как вода?
— Нормально.
Знаки все еще сводили меня с ума. Сила начинала возрастать, покалывая кожу. Опустив руки, я сделал глубокий вздох.
— Ты помнишь, что я тебе сказал прошлой ночью на наших занятиях?
Она подплыла ближе.
— Ты много чего говорил. Так что, честно? Я не обратила внимания.
Мило. Я фыркнул.
— Ты обижаешь мое самолюбие.
Алекс оттолкнулась от стенки и поплыла на спине. Платье струилось вокруг, превращая ее в некую морскую нимфу.
— Я чувствую себя русалкой.
Я же чувствовал много чего.
— Завтра, когда они спросят о том, что случилось в Гэтлинбурге, просто отвечай на их вопросы.
Она вздохнула.
— Я знаю. Парни, что вы думаете, я могу сказать? Что я люблю демонов?
Это меня не удивило бы меня.
— Просто не усложняй. Отвечай да или нет, это все.
— Я не дура, Сет.
Я выгнул бровь. Дура? Нет. Безрассудная? Да.
