Сет потянул меня вниз, его тяжелая рука придавила меня сверху.
– Алекс, я всегда получаю то, чего хочу.
Легкая дрожь прошла по моей коже.
– Сет?
– Да?
– Ты был в моем сне.
Один янтарный глаз открылся.
– Пожалуйста, скажи мне, что мы были голые.
Я закатила глаза.
– Ты такой извращенец.
Он глубоко вздохнул и подвинулся ближе.
– Я полагаю, что это значит нет.
– И ты прав, – Я не могла уснуть и начала жевать губы. Столько тревог всплыло на поверхность одновременно. – Сет?
– М-м-м?
Я наблюдала, как он глубже зарылся в подушку, прежде чем продолжила. Было что-то очаровательное в Сете, когда он был таким, уязвимость и юность пропадали, когда он бодрствовал.
– Что случилось, когда я сражалась с фуриями?
Его глаза превратились в тонкие щелки. Это был вопрос, который я задавала ему несколько раз с тех пор, как мы вернулись в Северную Каролину. Та сила и мощь, которую я обнаружила, когда столкнулась с богами, была такой, что её мог бы показать только Сет, полноправный Аполлион.
А не-Пробудившаяся полукровка? Да, не настолько. Мне должны были надрать мой розовый зад, когда я дралась с фуриями.
Рот Сета напрягся.
– Засыпай обратно, Алекс.
Он отказался отвечать. Снова. Гнев и разочарование взяли верх. Я сбросила с себя его руку.
– Чего ты мне не рассказываешь?
– У тебя паранойя, – его рука снова приземлилась на мой живот.
Я старалась выбраться из его хватки, но его объятия стали сильнее. Стиснув зубы, я повернулась на бок и устроилась рядом с ним.
– У меня нет паранойи, ты придурок. Что-то случилось. Я тебе уже говорила. Всё.. всё было янтарным. Как цвет твоих глаз.
Он выпустил долгий выдох.
– Я слышал, что у людей в стрессовой ситуации может увеличиваться сила и обостряться чувства.
– Это был не тот случай.
– И что у людей могут возникать галлюцинации под давлением.
Я выбросила руку назад, чуть-чуть промахнувшись по его голове.
– У меня не было галлюцинаций.
– Я не знаю, что тебе сказать, – Сет поднял руку и повернулся на спину. – Как бы там ни было, ты идешь утром учиться?
Внезапно появилась новая тревога. Занятия означали, что надо встретиться со всеми – с Оливией – без моего лучшего друга. Я зажмурила глаза, но появилось лицо Калеба с большими невидящими глазами, Ковенантский кинжал глубоко сидел у него в груди. Казалось, я могла вспомнить как он на самом деле выглядел только во сне.
Сет сел, и я чувствовала, как его глаза сверлят дыры в моей спине.
– Алекс?
Я ненавидела нашу супер-особенную связь – абсолютно не переносила того, что она передавала ему все, что я чувствую. Такой вещи, как уединение, больше не было. Я вздохнула.
– Я в порядке.
Он не ответил.
– Да, я собираюсь утром на занятия. Маркус не будет рад, если вернется и поймет, что меня не было, – я плюхнулась на спину.
Он наклонил ко мне голову. Тени скрыли черты его лица, но глаза светились в темноте.
– Да?
– Как ты думаешь, когда они вернутся? – под словом "они" я имела в виду Маркуса и Люциана... и Айдена. Дыхание перехватило. Это случалось каждый раз, когда я думала об Айдене и о том, что он для меня сделал – чем он рисковал.
Опустившись на бок, Сет потянулся через меня и взял мою правую руку. Его пальцы скользили сквозь мои, ладонь к ладони. В ответ кожу начало покалывать. Знак Аполлиона, тот, которого не должно быть у меня на ладони, потеплел. Я уставилась на наши соединенные руки, совсем не удивившись, увидев тонкие линии, тоже знаки Аполлиона, ползущие вверх по руке Сета. Я повернула голову, наблюдая, как знаки пробрались на лицо Сета. Его глаза, казалось, стали ярче. Они часто так делали в последнее время – и глаза, и знаки.
– Люциан сказал, что они скоро вернутся, возможно сегодня, – очень медленно, он двигал подушечку большого пальца вдоль линии руны. Мои пальцы ног поджались, а свободная рука вцепилась в одеяло. Сет улыбнулся:
– Никто не упоминал чистокровного Охранника. И Даун Сэймос уже вернулась. Похоже, что внушение Айдена сработало.
Я хотела выдернуть руку. Было сложно сосредоточиться, когда Сет возился с руной на ладони. Конечно, он это знал. И Будучи таким, каким он был, ему это нравилось.
– Никто не знает, что случилось на самом деле, – его палец скользил по горизонтальной линии. – И это так и останется.
Мои глаза закрылись. Правда о том, как умер чистокровный Охранник, должна остаться тайной, или у нас обоих, меня и Айдена, будут большие проблемы. Мы не только почти переспали прошлым летом, и потом мне нужно было пойти и сказать ему, что я его люблю, что было абсолютно запрещено, я убила чистокровного, защищаясь. И Айден использовал внушение на двух чистокровных, чтобы прикрыть это. Убийство чистокровного значило смерть для полукровки, вне зависимости от ситуации, а чистокровному запрещено было использовать внушение на других чистокровных. Если это выйдет наружу, мы оба пропали.
– Ты так думаешь? – прошептала я.
– Да, – дыхание Сета было теплым на моем виске. – Засыпай, Алекс.
Позволив успокаивающему поглаживанию его большого пальца по моей руне убаюкать меня, я снова заснула, сразу же забыв обо всех решениях и ошибках, которые я совершила за прошедшие семь месяцев. Моя последняя осознанная мысль была о моей самой большой ошибке – не о парне рядом со мной, а о том, который никогда не мог быть моим.
***
Даже в мои лучшие дни я ненавидела тригонометрию. Весь предмет казался мне бессмысленным. Кому было дело до теоремы Пифагора, если я училась в Ковенанте убивать? Но сегодня моя ненависть к учебе достигла небывалых высот.
Почти все не сводили с меня глаз, даже Миссис Катерис. Я глубоко уселась в стул и сунула нос в книгу, которую не стала бы читать, даже если бы с небес спустился Аполлон и потребовал этого. Только одни глаза волновали меня. Остальные могли отвалить.
Взгляд Оливии был тяжелым, осуждающим.
Почему, ну почему мы не могли пересесть? После всего, что произошло, сидеть рядом с ней было худшей из пыток.
Мои щеки горели. Она ненавидела меня, винила меня в смерти Калеба. Но я не убивала Калеба – это сделал демон-полукровка. Я просто была той, кто заставил его проникнуть в кампус во время комендантского часа для того, на который, как оказалось, были веские причины.
Поэтому, в каком-то смысле, это была моя вина. Я знала это, и, боги, я бы сделала все, что угодно, чтобы изменить это.
