Тогда я поняла что-то важное, сильное.
Айден мог говорит мне, что он не чувствовал то же, что и я. Он мог бороться с тем, что было между нами, день и ночь напролет. Он мог говорить только неправду. Это не имело значения.
Я всегда, всегда, буду знать.
Даже если между нами будут тысячи миль, если дюжина правил будут придуманы, чтобы держать нас подальше друг от друга, и мы никогда не будем вместе, я всегда буду знать.
И боги, я любила его, любила его так сильно. Это никогда не изменится. Я не была уверена в стольких вещах, но это я знала. Прежде, чем я успела её остановить, слеза скатилась по моей щеке. Я зажмурила глаза.
Он сделал еще один более резкий вдох. Кровать прогнулась, когда он сдвинулся, и его руки скользнули в мои волосы, пальцы сжались вокруг прядей. Его губы были теплыми и мягкими на моей щеке, стирая слезу.
Я замерла, боясь, что любое движение спугнет его. Он был как дикое животное, готовое в любой момент сбежать.
Когда он заговорил, его дыхание танцевало на моих губах, посылая трепет по всему телу.
— Я просто не смогу снова пережить это. Я не смогу.
Он был так близко и все еще крепко держал мою руку в своей, другая его рука выскользнула из моих волос и рисовала невидимые линии на лице.
— Хорошо? — сказал он. — Потому что я не могу потерять...
Он прервался, глядя на дверь. Звук шагов приближался. Его губы сжались в тонкую линию и он повернулся ко мне. Он уронил руку и выпрямился.
— Поговорим позже.
Я глупо сидела там, мое сердце судорожно сжималось, и я сказала самую красноречивую фразу, которую смогла придумать:
— Хорошо.
Дверь открылась, и зашел Маркус. Его рубашка была наполовину заправлена, и его обычно выглаженные брюки были измяты. Как и Айден, он выглядел ужасно, но излучал облегчение.
Я откашлялась:
— Ты помят.
— Ты жива.
Айден встал:
— Да. Я только что обо всем ей рассказал.
— Хорошо, это хорошо, — Маркус смотрел на меня. — Как ты себя чувствуешь, Александрия?
— Нормально, я думаю, пережив смерть и всё такое, — я сдвинулась, мне было неловко от такого внимания. — Что насчет того что Леон — бог? Я не знаю ни одного бога по имени Леон. Он как рыжеволосый приемный ребенок, которого никто не признает?
Айден отошел в угол комнаты, гораздо более приличествующее расстояние для чистокровного. Мне сразу же стало не хватать его близости, но он не отводил от меня взгляд, словно боялся, что я исчезну.
— Это потому, что Леон — не настоящее имя, — сказал он.
— Нет?
Маркус сел на место Айдена. Он вытянул руку, но остановился и положил ладонь себе на колени.
— Хочешь воды?
— Гм, конечно, — я наблюдала за тем, как он наполнил мою чашку и держал её, пока я пила. Инопланетянин захватил полный контроль над моим дядей. Скоро он процарапает дыру наружу через его живот, вылезет и будет танцевать чечетку на моей кровати.
Айден прислонился к стене:
— Леон это Аполлон.
Я подавилась водой. Тяжело дыша, я схватилась за живот одной рукой, а второй махала около лица.
— Александрия, все хорошо? — Маркус положил чашку и взглянул на Айдена, который уже был рядом с кроватью, через плечо. — Приведи врача.
— Нет! — со слезящимися глазами я втянула воздух. — Все хорошо. Просто вода попала не в то горло.
— Ты уверена? — спросил Айден, который, казалось, разрывался между желанием притащить врача и поверить мне на слово.
Я кивнула.
— Ты просто удивил меня. Я имею в виду, ух ты. Вы уверены? Аполлон?
Маркус внимательно за мной наблюдал.
— Он определенно Аполлон.
— Святые... — всех слов в мире не чтобы это выразить. — Он что-нибудь объяснил?
— Нет, — Маркус подоткнул сбившееся одеяло. — Оживив тебя, он сказал, что ему нужно идти и что он вернется.
— Он вроде как исчез из комнаты, — Айден потер глаза. — С тех пор мы его не видели.
— И это было вчера, — добавил Маркус.
— Так я спала целый день? — мой взгляд метался между ними. — Кто-нибудь из вас спал с того момента?
Айден отвел глаза, но Маркус ответил.
— Много всего происходит, Алекс.
— Но вы...
— Не волнуйся о нас, — прервал меня Маркус. — Мы будем в порядке.
Проще сказать, чем сделать. Оба выглядели ужасно.
— Линард... мертв.
— Да, — сказал Маркус. — Он работал на этот... Орден.
Я взглянула на Айдена, вспомнив тошнотворный хруст. Я ожидала увидеть раскаяние в его спокойном взгляде, но не обнаружила его. На самом деле, выражение его лица говорило о том, что он сделал бы это снова.
— Что насчет Телли?
— Он ен приземлился в Нью-Йорке. Сейчас мы не знаем где он. Инструктор Ромви тоже пропал, — Маркус снова уронил руки на колени. — Я сделал несколько звонков, и несколько Стражей, которым можно доверять, сейчас ищут Телли.
— Доверять как Линарду? — как только эти слова вылетели у меня изо рта, я сразу пожалела о них. Мои щеки начали гореть. — Прости меня. Это было неправильно. Ты не знал.
Зеленые глаза Маркуса сверкнули:
— Ты была права, я не знал. Было много вещей, о которых я не знал. Например, настоящая причина того, что ты покинула Нью Йорк и тот факт, что ты уже получаешь знаки Аполлиона.
О, нет. Я не осмеливалась взглянуть на Айдена.
— И до недавнего времени я не знал, что в это может быть замешан Орден Таната, — продолжил Маркус, его плечи напряглись. — Если бы я знал правду, это можно было бы предотвратить.
Я съежилась так сильно, как смогла.
— Я знаю, но если бы ты оказался замешан в том, что случилось в Нью-Йорке, ты был бы под угрозой.
— Это не имеет значения. Мне нужно знать, когда происходят такие вещи. Я твой дядя, Александрия, и когда ты убила чистокровного...
— Она это сделала защищаясь, — сказал Айден.
— И ты применил внушение на двух чистокровных, чтобы скрыть это, — Маркус бросил взгляд через плечо на Айдена. — Я понимаю это, но это не меняет того факта, что нужно было мне сообщить. Все это создало прекрасные условия для таких событий, как то, что произошло.
— Ты не... сердишься на Айдена? Ты не донесешь на него?
— Иногда я сомневаюсь в его способности трезво мыслить, но я понимаю, почему он это сделал, — Маркус вздохнул. — Закон требует чтобы я это сделал, Александрия. Он даже требует, чтобы я донес на тебя, и, если я не сделаю это, меня обвинят в измене. Так же, как и Айдена обвинят в измене, если кто-нибудь узнает, что он сделал.
