Я содрогнулась, когда встретилась с ним взглядом.
— Твои глаза действительно жуткие.
Он моргнул и через наносекунду его глаза стали ярко-кобальтовыми.
— Лучше?
Не совсем. Не когда он смотрел на меня таким образом.
— Конечно.
Маркус откашлялся.
— Я действительно не знаю что сказать.
Аполлон помахал рукой.
— Мы несколько месяцев работали вместе. ничего не изменилось.
— Мы не знали, что ты — Аполлон, — Айден сложил руки. — это всё меняет.
— Почему? — улыбнулся Аполлон. — Я просто не ожидаю, что ты захочешь теперь со мной спарринговать.
Айден улыбнулся и кожа вокруг его глаз пошла морщинками.
— Да, можешь быть в этом уверен. Просто это все... Я имею в виду, как мы могли не понять?
— Просто. Я не хотел, чтобы вы знали. Мне так было проще... вписаться.
— Извините, — вмешалась я. Аполлон поднял бровь в ожидании. Я почувствовала, как мои щеки начинают гореть. — Это действительно неловко.
— Говори, — пробормотал Аполлон.
— Я имею в виду, я вроде бы всячески оскорбляла тебя в лицо. Несколько раз. Например, когда я обвиняла тебя в преследовании мальчиков и девочек и как они превращались в деревья, чтобы избавиться...
— Как я говорил ранее, некоторые из этих вещей — неправда.
— Так Дафна не превратилась в дерево, чтобы избавиться от тебя?
— О боги, — пробормотал Айден, потирая ладонью подбородок.
На челюсти Аполлона вздулась мышца.
— Это было не только по моей вине. Эрос выстрелил в меня проклятой стрелой любви. Поверь мне, когда такие вещи настигают тебя, ты не можешь ничего поделать с тем, как ведешь себя.
— Но ты снял с неё кору, -я снова содрогнулась. — И носил её как венец. Это похоже на то, как серийный убийца коллекционирует личные вещи жертв... или пальцы.
— Я был влюблён, — ответил он, как будто влюбленность объясняет тот факт, что девушка превратила себя в дерево, чтобы отвязаться от него.
— Ладно. Что насчет гиацинта? Бедный мальчик не знал...
— Александрия, — вздохнул Маркус, выглядевший так, словно у него вот-вот случится инфаркт.
— Извините. Я просто не понимаю, почему он не убил меня до сих пор.
— День еще только начался, — сказал Аполлон, улыбнувшись, когда мои глаза расширились.
Маркус взглянул на меня.
— Ты здесь из-за неё.
Аполлон кивнул:
— Александрия очень важна.
Это было для меня странным.
— Я думала, боги не поклонники Аполлионов.
— Зевс создал первого Аполлиона тысячи лет назад, Александрия, как способ гарантировать, что никакой чистокровный не будет иметь такую власть, чтобы угрожать расе смертных или нам, — объяснил он. — Была создана сбалансированная система. Мы не поклонники и не враги Аполлионов, но видим в них средство,, которое однажды понадобится. И этот день настал.
Глава 19
— Почему сейчас? — спросила я, в то время как остальные молчали. Я думаю, чистокровные были немного ошарашены. Аполлон был для них как рок-звезда, но даже с его неземной красотой, он для меня был всё еще Леоном.
— Угроза никогда не была более существенной, — ответил Аполлон. Увидев мою растерянность, он вздохнул. — Возможно, мне стоит объяснить некоторые вещи.
— Возможно, стоит, — пробормотала я.
Аполлон подошел к прикроватному столику и взял кувшин воды. Понюхав, он поставил его на место.
— Мой отец всегда был... параноиком. Со всей своей силой, Зевс всегда опасался, что его дети сделают с ним то же, что он со своими родителями. Свергнут его, займут Олимп, убьют его во сне — ну, знаете, старая семейная трагедия.
Я бросила взгляд на Айдена, но он был поглощен Аполлоном.
— В любом случае, Зевс решил, что врагов надо держать близко. Поэтому он призвал полубогов обратно на Олимп и уничтожил тех, кто не откликнулся на его зов, но он забыл об их детях, — Аполлон усмехнулся. — Он очень силен, и иногда мне интересно, не уронили ли Зевса в детстве головой вниз. Он забыл о Гематои, детях полубогов.
Я рассмеялась, но Маркус взглянул на потолок, как будто ожидал, что Зевс поразит Аполлона молнией.
— Гематои, — Аполлон со значением посмотрел на Маркуса и Айдена, — разбавленная версия полубогов, но вы по-своему очень сильны. Ваша численность превышает численность богов на тысячи. И если бы вы задались целью свергнуть нас, ваш мог бы ожидать успех. И смертные, у них нет шансов против Гематои.
— Я думала вы, ребята, всезнающие. Разве вы бы не узнали, что вас собираются свергнуть?
Аполлон рассмеялся.
— Александрия, легенды сложно отделить от правды. Есть вещи, которые мы знаем, но будущее никогда не выбито в камне. И когда дело касается любых созданий, живущих на этой планете, мы не можем видеть или взаимодействовать с ними. Но ну нас есть... инструменты, которые мы используем, чтобы присматривать за событиями.
— Поэтому здесь жил оракул, — сказал Айден.
В глубине моего сознания снова что-то кольнуло. Что-то насчет оракула всплыло в моих туманных воспоминаниях. Я не могла сказать, что.
— Да. Оракулы подчиняются мне и только мне.
— Потому что ты бог предсказаний... и еще пятисот других вещей, — добавила я, снова вливаясь в беседу.
— Да, — он подошел обратно к постели, склонив голову на сторону. — Когда Зевс понял, что забыл о Гематои, он понял, что должен создать что-то, что было бы достаточно могущественным, чтобы контролировать Гематои, но не могло увеличивать свою численность, как Гематои.
Маркус сел в единственное свободное кресло в комнате:
— И таким образом был создан Аполлион?
Аполлон сел рядом с Айденом, и кровать стала казаться перегруженной.
— Аполлион может быть рожден только когда мать Гематои, а отец — полукровка. Эфир в чистокровной женщине смешивается с эфиром полукровки и это создает Аполлиона. Это похоже на то, как рождается Минотавр. Аполлионы не более чем чудовища в нашем представлении о мире.
Я нахмурилась:
— Спасибо.
— Смешивание двух рас было запрещено, чтобы быть уверенными, что их будет немного, и Гематои было приказано убивать всех отпрысков чистокровного и полукровки.
Мой рот открылся:
— Это ужасно.
— Возможно, но мы не можем позволить, чтобы вокруг бегали дюжины Аполлионов, — он посмотрел на меня через плечо. — Два это уже достаточно плохо. Можете себе представить что будет, если будет дюжина? Нет. Вы не можете. И кроме того, один ускользал каждое поколение, как планировалось. Однако, мы время от времени делаем ошибки.
