— Ты не настолько мудра и умна, как думаешь, Александрия, но скоро ты такой будешь.
Я метнулась к нему, но Сет оттащил меня назад и обхватил рукой мою талию. Таким образом, мои руки оказались абсолютно свободными, и, боже... я попыталась схватить Люциана за волосы... лицо... и все, до чего я смогла дотянуться.
— Тебе повезло, что никто не видел, что ты пыталась сделать, — зашипел Люциан. Он остановился около открытой двери, его Охранники блокировали вход. — Или я был бы вынужден что-то предпринять по этому поводу. Обеспечь её хорошее поведение, Сет. Нужно, чтобы она понимала последствия неподобающих действий.
Сет прижимал мою спину к своей груди, ожидая, пока Люциан и его охрана достигнут помоста.
— Алекс, не делай ничего, о чем ты пожалеешь.
Я боролась с ним, но это ни к чему не приводило.
— Это не я собираюсь сделать то, о чем пожалею.
Его грудь резко поднялась.
— Алекс, пожалуйста. Если ты попытаешься сбежать, когда мы будем там, или сделаешь что-то сумасшедшее, я буду вынужден остановить тебя.
Мои движения стихли. Меня охватило беспокойство и у меня было ощущение, что я никогда не смогу больше согреться.
— Ты бы сделал это... со мной?
Казалось, прошла вечность, прежде, чем он ответил.
— Я не хотел бы, но сделал бы, — он помедлил и его вдох эхом отдавался внутри меня. — Пожалуйста, не заставляй меня.
У меня в горле встал ком.
— Я не заставляю тебя ничего делать.
— Нет, заставляешь, — он прошептал мне на ухо. — С того дня, когда я встретил тебя. Просто ты не знала, так как я могу винить тебя в этом?
Люциан занял центр помоста, начиная заседание Совета. Все глаза были прикованы к нему. Никто не знал о драме, разыгрывающейся прямо за стенами.
— Я не понимаю, — я закрыла глаза, пытаясь справиться с внезапными слезами. — Сет, пожалуйста.
— Вот оно, — Сет немного подвинулся, прижав ладонь к моему животу над тем местом, где я чувствовала шнур, рядом со рваным шрамом. — Ты не знаешь, как это было. Чувствовать твою и мою силу вместе, знать, что она только станет сильнее. Это эфир, да, но это еще и акаша. Она поет мне, как сирена.
Мое дыхание перехватило и я с трудом сглотнула, когда шнур откликнулся ему.
Сет положил подбородок мне на макушку.
— Я даже сейчас могу это чувствовать. Я знаю, как её использовать. Вместе, мы сделаем это вместе.
Я открыла глаза.
— Боги... ты говоришь... как сумасшедший, Сет.
Его пальцы сжали мой свитер.
— Безумие одного человека — это здравомыслие другого.
— Что? Это даже не имеет смысла.
Он тихо рассмеялся.
— Ну же. Начинается.
Потом Сет изменился. Он потащил меня к двери, где мы были скрыты, но могли слышать, что происходит. Его хватка на моей руке ослабла, но я знала, что не стоит пытаться бежать. Я действительно верила, что он остановит меня — болезненно, если необходимо.
Члены Совета разговаривали между собой, потом затихли.
Люциан скользнул на переднюю часть помоста, сложив руки перед собой. Старая величавая Министр заговорила первым, её голос дребезжал, но был сильным.
— Есть ли еще доказательства, указывающие на новые нападения демонов?
— Или дело в эликсире? — спросил другой, его руки сжимали ручки кресла, отделанного титаном. — У нас с этим неприятности?
Немедленно из толпы и среди Министров зажужжали сотни вопросов. Некоторые лица были паникующими. Нападения демонов стали слишком близки к дому, и мысль о том, что эликсир не работает, возможно, приводила в ужас тех, кто привык полагаться на полукровок, которые делали всё за них.
Я напряглась и ужасная — самая ужасная — мысль пришла мне в голову.
— О чем ты думаешь? — голос Сета был низким, успокаивающим, и это было абсолютной противоположностью тому, на что он был способен.
Маркус подозревал, что демонам, которые напали на Совет, помогли и Сет считал, что Телли сделал что-то с эликсиром, чтобы отвлечь внимание от событий, но, гляда на Люциана, я гадала, сколько на самом деле знал Сет.
Люциан, безупречный чистокровный в своих белоснежных одеждах осмотрел хаотичную толпу с небольшой, хорошо отрепетированной улыбкой на лице. Стоял ли за этим всем Люциан? Хотел ли он создать хаос? Я помнила один из моих уроков Мифов и Легенд о том, что общество, находящееся на грани распада было легко контролировать, изменить, манипулировать... и свергнуть.
— Алекс?
Сделав резкий вдох, я покачала головой.
— Я созвал заседание не для того, чтобы обсуждать эти вещи, — начал Люциан. — Сегодня — день открытий, мои сограждане Советники. Наш мир на грани великой перемены. Перемены, которая необходима, но которой многие страшатся. Сегодня те, кто боятся перемен, те, кто работал в тени, чтобы предотвратить её, будут разоблачены и наказаны.
У меня перехватило дыхание. Телли. Но я нигде его не видела.
— О чем ты говоришь, Люциан? — спросила министр. Её голос был понятен, но натянут. — Что за страх и перемена такого масштаба, что нас созвали раньше срока, заставив оставить семьи и отпуска?
Я почти закатила глаза на последней части.
Люциан продолжал смотреть прямо вперед. Тогда я поняла, что половина из двенадцати улыбались. Они знали — они поддерживали Люциана. Это было нехорошо.
Но другие не имели представления.
— Нас учили бояться возможности иметь двух Аполлионов, — сказал Люциан. — Учили видеть в них угрозу существованию богов, но я здесь для того, чтобы сказать вам, что вместо страха мы должны чувствовать радость. Да! Радость от того, что через несколько дней у нас будет Убийца Богов, чтобы защищать нас.
— Защищать их от кого? — пробормотала я. — Сбрендивших Министров?
— Ш-ш-ш, — взглянул на меня Сет.
Я так сильно сжимала зубы, что у меня заболела челюсть.
— Но сначала, мы должны разобраться с тем, что одновременно неприятно и, — он хлопнул ладонью по своей груди. — близко моему сердцу.
Дверь на другой стороне зала открылась и, что за ироничный поворот судьбы, Охранники провели Главного Министра Телли в центр помоста. Я ничего не могла с собой поделать, и вспомнила Келию Лофос, полукровку, которая любила чистокровного Гектора, которую привели к нему полуобнаженную и скованную.
Карма была стервой.
Однако, это не то, что там происходило. Я хотела побежать туда, предупредить их всех о том, что должно было произойти, что я чувствовала под кожей.
Аудитория и половина Совета хором вскрикнули, когда Телли заставили стать на колени. Он поднял голову, но его отсутствующие глаза не могли сфокусироваться ни на чем.
