Это, действительно, выглядело как конец света. Ни один смертный не мог объяснить серию катастрофических событий, в их ограниченном сознании они не могли быть связаны друг с другом.
Все, что случилось там, было ужасающим, и разрушения произошли из-за Сета и меня. Возможно, этого не произошло бы, если бы Сет не напал на Совет. Возможно, Боги оставили бы нас в покое жить своей жизнью.
Возможно, они нашли бы способ убить нас в любом случае.
Я не знала, и это не имело значения. Главное, то где мы были сейчас, и что все было плохо. Все знания Аполлионов, которые плавали в моей голове, были бесполезны, когда я попробовала сфокусироваться на них.
Лаадан появилась в дверях, одетая в брюки и белый свитер. Ее волосы были идеально уложены, несмотря на то, что все в мире были одеты в эти безумные штаны. Женщина была впечатляющая.
Она посмотрела на Айдена и улыбнулась.
— Надеюсь, ты присоединишься ко мне выпить кофе?
Разве я могу отказаться от кофеина? Кивнув, я начала выходить из комнаты, но вернулась туда, где отдыхал Айден, и поправила одеяло, которое накинула несколько часов назад. Он, должно быть, был истощен, так как не проснулся, это было редкостью.
Я проследовала за Лаадан на кухню и наблюдала, как она быстро готовила кофе. С дымящимися чашками в руках мы прошли на террасу для уединения. Мы сели на подоконник, поджав ноги. Наконец-то мы собирались поговорить о моем отце, и я не знала, что она скажет.
Я даже немного испугалась, это было слабостью и глупостью, мой желудок сжался. Я ничего не знала о моем отце, я только несколько месяцев назад узнала, что он был полукровкой и был жив.
Лаадан сделал глоток кофе и несколько раз моргнула.
— Во-первых, я хочу извиниться за то, что случилось на Совете. Я…
— Вам не нужно извиняться. Это не ваша вина.
Так и было. Лаадан была вынуждена дать мне напиток — как божественное супер-успокаивающее — одного из охранников Телли, возможно, которого я убила…
— То, что они сделали с тобой, было ужасно, — слезы наполнили ее глаза, сверкая, как кристаллы. — Я бы хотела — хотела это знать. Мне так жаль…
— Лаадан, серьезно, вы не должны извиняться. Я знаю, ты никогда не хотела, чтобы подобное случилось. И я думаю, ты даже не помнишь, кто это сделал. Все хорошо.
О, боги, я не хотела говорить о той ночи. Помимо того, что это заставило меня думать об охраннике, которого я убила, если бы я не начала выплевывать свои кишки, Сет и я сделали бы это, в конце концов, я не думаю, что смогу справиться с этим.
Я поставила мой кофе на маленький плетеный столик, когда мой желудок скрутило.
— Я хочу знать о моем отце.
В Лаадан произошли заметные изменения. Какой-то другой блеск появился в ее глазах. Она сделал еще один глоток, постукивая указательным пальцем по стеклу. Предвкушение убивало меня.
— Твой отец… невероятный человек Алекс. Прежде всего, ты должна это знать.
Я задержала вдох.
— Я знаю.
Я знала это, потому что он должен был быть таким, чтобы нарушить правила и полюбить мою мать.
— Эликсир на моего отца не подействовал, правда?
Лаадан мечтательно улыбнулась.
— Твой отец — Александр — ну, у него всегда была сильная воля, как у тебя. Эликсир оказывал на него свое действие, но никогда полностью не подавлял. Я не знаю, как он сопротивлялся этому с самого начала.
Я хлопнула в ладоши.
— Я думаю, я видела его однажды на лестнице, а затем в конце во время атаки. Он сражался…
— Ты видела его, — Ее взгляд переместился к окну за нами. Солнечные лучи раннего утра скользили по стеклу, украшенному морозом. — Он был в библиотеке в ту ночь, когда мы разговаривали о твоей матери и о нем.
Я замерла. Я знала, что кто-то был там. — Книги упали — это был он?
Она кивнула.
Как много раз я была рядом с ним — моим отцом — не зная об этом? Ураган разочарования поднялся во мне.
— И… и он знает, что я его дочь?
— Да, он знает, — она подняла свою свободную руку, мягко касаясь моего лица, рядом с синяком, который уже начал заживать. — Он узнал бы тебя везде. Ты похожа на свою мать.
Чувство печали усилилось, и я отстранилась.
— Тогда почему он не поговорил со мной?
Лаадан отвела глаза, опуская подбородок.
— Я пыталась поговорить с ним, Лаадан. На лестнице, но он только… смотрел на меня. А почему он не подошел ко мне в библиотеке? Я знаю, он не мог просто взять и объявить кто он, но почему… — Мое горло сжалось. — Почему он не хочет просто говорить со мной, в конце концов?
Она склонилась ко мне.
— О, дорогая, он хочет поговорить с тобой больше всего на свете, но это не так просто.
— Мне кажется, что это просто. Ты, вот, открываешь рот и говоришь. — Я приложила усилия, чтобы остаться сидеть. Он слышал о моих выходках? Боги, слухи о моих проблемах с властями распространялись вдоль и поперёк. Был ли он смущен как обученный страж? Хуже, если как отец? — Я просто не понимаю.
Она вздохнула.
— Он был рядом с тобой часто, когда ты была там, но ты не знала об этом, потому что это было опасно для него, быть замеченным рядом с тобой. Правда о том, кто он, кем была твоя мать и кто ты, была слишком большим риском. Слишком много глаз следило за тобой.
Мой разговор с Сетом всплыл в моей голове. Один был уже здесь. Гнев вспыхнул быстро и разжег огонь во мне. Маркус… Маркус знал, и теперь, когда все открылось, нам нужно было поговорить.
— Что я сказала тебе той ночью в библиотеке? Он будет годиться тобой, из-за того, кем ты стала, не из-за того, кем ты станешь. — Она сжала мой кулак сильным захватом.
— Это правда. С тех пор как ты вернулась в Ковенант прошлым летом, я делала все, чтобы удержать его от свидания с тобой. Твоя мать… она не знала, что случилось с ним, и Александр хотел, чтобы так и было. Смерть была легче, чем правда.
Я сморгнула внезапные слезы и хотела освободить мою руку, но, как всегда, Лаадан меня успокоила.
— Все обстоит намного сложнее, чем ты думаешь, Алекс. Он не мог поговорить с тобой.
Покачав головой, я попыталась и не смогла понять. Я думала, что отец должен был сделать что-нибудь, чтобы поговорить с дочерью хотя бы раз.
Лаадан сжала мои руки и отпустила.
— Мастера всегда подозревали, что твой отец другой, и что, возможно, он оказывает влияние на других слуг. Они обращались с ним довольно жестоко. Он не может говорить с тобой, Алекс. Они отрезали ему половину языка.
Я не верила в то, что она сказала. Я неправильно услышала. Не было других вариантов.
