В этот момент я готова была согласиться с чем угодно, что я и сделала.
— Тогда мы первым делом выходим, — Айден опусти руку, в которой были туго зажаты мои волосы, тем самым выгнув мою спину. Прохладный воздух пещеры раскинул мурашки по всей выставленной напоказ коже. Я втянула воздух, когда почувствовала, как его губы вернулись туда, где мой пульс колотился, и затем опустились ниже, задержавшись чуть выше моей ключицы, и затем опустились еще ниже.
Он отступил, отпуская, его грудь вздымалась и опускалась неровно, пока он перемещался в сторону края бассейна.
— И тебе надо отдыхать прямо сейчас. Это…
— Прекращай разговоры, — я протолкнулась через воду, вполне осознавая, что, когда я подойду ближе к нему, покров из воды медленно спадет.
Айден тоже хорошо это осознавал. Мускула на его челюсти изогнулась, когда его взгляд упал вниз.
— Ты мне только что сказала заткнуться?
— Нет, — я следовала за ним, в то время как он отступал, до тех пор, пока у него не осталось места для побега, пока его спина не уперлась в край скального бассейна, и он не попал в ловушку. Поместив руки по обе стороны от него, я подняла взгляд.
— Так и быть. Я сказала тебе заткнуться, но я сделала это любезно.
Он сделал глубокий, продолжительный вдох.
— Я же ведь могу и не обратить внимания на это.
Я поплыла, позволив своим ногам перепутаться с его ногами.
— Для того, кто говорит мало, ты, безусловно, говорил чересчур много, тогда, когда я предпочитаю, чтобы ты не говорил вовсе.
Смех Айдена прозвучал глухо.
— Это лишено смысла, Алекс.
Широко улыбаясь, я склонилась и прижала свои губы к сильному изгибу его челюсти, повторяя то, что он делал, пока мой пульс не застучал во всем моем теле.
— Поиск смысла переоценен.
— Мне кажется, ты веришь, что большинство вещей переоценено, — голова Айдена откинулась назад, мощные жилы его мускул на шеи и на плечах напряглись, когда его руки впились в края бассейна.
На мгновение я застыла в благоговении от него. Нечасто кому-то удавалась видеть таким Айдена, полностью уязвимым перед кем-то другим. Я прикоснулась к его щеке, мечтая запомнить этот момент. Чудовищность того, что нас ждало впереди, ощущалось застывшем эскизом на моей коже и глубоко внутри, на моей душе. Не было никакого сказания о том, что грядет в моем будущем — что ждет Айдена в конечном итоге. Там много всего было до сих пор настолько неопределённо.
В памяти всплыли слова Аполлона. Может быть только один.
Я вздрогнула, понимая, что это значит больше, чем мне бы этого хотелось. Даже Сет понимал это. Я подумала насчет того гребанного сна, который мне приснился по пути сюда.
Для нас, Айдена и меня, возможно, не было предначертано долгих лет жизни — возможно даже не было ни месяцев, ни недель. Возможно, не было и дней. И все то время, что мы имели, мы провели, находясь в постоянно опасности. Не было никаких гарантий, что мы проживем даже следующий час, и я не хотела провести каждое мгновение, стремясь вперед к окончанию нашего времени.
Глаза Айдена открылись.
— Алекс?
Я сморгнула внезапно нахлынувшие слезы.
— Я люблю тебя, — это единственное, что я смогла сказать.
Он приподнял голову, его глаза изучали меня, и возможно он увидел то, о чем я думала. Может быть, он понимал это тоже, в конечном счете, будет потеряно много жизней — тех, которых будет практически невозможно сломить и двинуться дальше, потери, которые выкрадут частичку у нас. И такого же мгновения вместе, возможно, у нас больше никогда не будет.
Он забил на разговоры.
Айден отошел от стены настолько быстро, что вода среагировала в виде безумства пузырьков. Он — мы — были в забытье. Его руки рванули меня к нему, его рот требовал, проговаривая те три маленькие слова снова и снова, не произнося их вслух. Айден приподнял меня, одной рукой глубоко закопался в моих волосах, другую руку прижал к моей пояснице, соединяя нас воедино. Он развернулся, и моя спина оказалась у края, и он ощущался абсолютно везде и сразу, крадя моё дыхание, моё сердце, мою душу. Не было нужды в глотке воздуха, ни контроля, ни ограничений. Не было никакого балансирования по краю. Мы оба сорвались. В его руках, в том, как вода пузырилась и двигалась вместе с нами, я могла потерять счет времени, но приобрела маленькую частичку себя. Я приобрела ту частичку его, которую я буду прижимать близко к себе все мои предначертанные мне дни, неважно насколько долго или коротко было мне отведено.
Глава 23
Пока я спала, Айден высушил нашу одежду, не пересушив ее. Если бы это досталось сделать мне, возможно, я превратила бы ее в факелы. Я спала около четырех часов и проснулась до того, как он разбудил меня. Я сменила его, потом уселась рядом с ним на одном из двух тонких одеял. От нас обоих пахло жасмином, что лучше, чем сырой запах Подземного мира.
Айден лежал на боку, положив тяжелую руку мне на талию.
— Ты могла бы поспать подольше.
Я лениво играла с рукой, покоящейся на моем животе.
— Я в порядке. Твоя очередь. Я буду держать глаза открытыми, будь уверен, никакие пауки не унесут тебя.
Он прижался губами к моей щеке и тихонько хихикнул.
— Я беспокоюсь, что, если придется выбирать между мной и пауком, я могу оказаться в трудной ситуации.
— Я встречусь лицом к лицу с полчищами пауков ради тебя, малыш.
Я усмехнулась, когда он снова засмеялся.
— Правда.
— Вот это настоящая любовь. Это серьезные вещи, — поддразнил он.
— Конечно.
Немного помолчав, он сказал.
— Пока ты спала, я думал о том, о чем говорил Аполлон, что замешан еще другой Бог.
Мне стало любопытно, я окинула голову назад, чтобы видеть его лицо.
— Да?
— Я знаю, Сет не позволил узнать, кто это был, но Маркус подозревает Гермеса, и поскольку он помогает Сету…
— Всегда Гермес. Он как боксерская груша для Богов. Это большая шутка.
— Именно.
Айден убрал влажную прядь волос с моего лба.
— Это кажется очевидным, что это он. И хотя Гермес известен своими трюками, его действия, обычно, относительно безвредны. Это — то, что он сделал для всего мира, Олимп — это что-то большее, это почти личное.
У него было свое мнение.
— Держу пари, будучи объектом для насмешек на Олимпе, он может сделать это личным через несколько тысяч лет.
— Верно, но я не знаю…
Он зевнул.
— Я продолжаю думать о Сете — о его личности.
