— Ты все еще думаешь, что Университет безопасное место? — спросил Маркус, потирая подбородок. Его ладонь стала красной. Я поняла, что у него шла кровь.
Я двинулась к Маркусу, но он отмахнулся.
— Я в порядке. Это просто царапина, — сказал он хрипло.
— Откуда нам знать, что Университет все еще цел. Автоматы могли сжечь его и…
И всех этих людей. У меня закружилась голова, когда я опустила взгляд на Лея. Кто-то закрыл ей глаза. Глаза жгло.
— Мы должны выбираться.
Айден провел рукой по волосам.
— Мы в миле от университетского городка.
Люк покачал головой.
— Они там могут быть еще. Черт, там может быть их десяток или больше за следующим проклятым холмом, мы не можем идти вслепую.
— Или там ничего нет, кроме открытой местности и проклятого Университета, возразил Айден, его челюсть напряглась.
— Насколько нам известно, эти автоматы могут быть здесь, чтобы не дать никому добраться до университетского городка… или не дать людям уйти.
— Или университетского городка нет.
Дикон попятился, проводя руками по бокам.
Солос шагнул вперед и положил руку на плечо Дикона.
— Я не верю, что весь университетский городок ушел.
— С этими автоматами все возможно.
Люк поправил раненую руку, и он посмотрел в направлении, где, как я предполагала, находился университетский городок.
— Мы должны убедиться. Мы пришли сюда…
— Подождите!
Голос Оливии поднялся, перекрывая голоса ребят.
— Я спрашивала не о том, идем мы в Университет или нет. Я спрашивала, что мы будем делать с Леа.
Снова наступила тишина, я повернулась к Айдену.
— Мы должны забрать ее отсюда.
Боль мелькнула в этих глубоких серых глазах. Он отошел, протянув руку, и я пошла за ним, прижимаясь к его боку. Мои пальцы вцепились в его прожженную рубашку, ища маленькие выжженные дырочки в материи.
— Мы не можем, — прошептала я.
Он обнял меня.
— Я знаю.
— Мы не… можем взять ее с собой, — сказал Солос.
— Мы не знаем, с чем столкнемся.
Оливия пошла как ядерная бомба, держа нож так, как будто выбирая место, куда его всадить между глаз Солоса.
— Мы не можем вот так оставить ее. Это так неправильно, что это даже не нужно объяснять.
Сочувствие возникло на лице Солоса.
— Я знаю, но мы…
— Мы хороним наших мертвых — наших воинов.
Нижняя губа Оливии дрожала.
— Мы не можем просто оставить их здесь гнить.
Лаадан положила бледную руку на плечо Оливии, но она не нуждалась в утешении.
— Мне плевать, с чем мы столкнемся или что нас ожидает! Мы просто не можем оставить ее тут.
Она посмотрела на меня.
— Мы должны похоронить ее.
— Как? — мягко спросил Солос.
— У нас нет даже лопат, а эта земля — камни.
Оливия задохнулась, резко вздохнув и отвернулась. Её тонкие плечи задрожали, Люк ласково обнял ее.
— Айден, мы должны, что-нибудь сделать, взмолился Дикон.
— Я не знаю, что, но что-нибудь.
Отойдя от Айдена, я посмотрела на свои руки. Я не была уверена, сколько сил во мне осталось, или смогу ли я задействовать элемент земли, чтобы сделать… сделать могилу, но я должна была попытаться. Другого способа убрать Леа отсюда не было.
— Я не знаю, сработает ли это.
Я заправила волосы назад, не представляя, что случилось с моим хвостиком.
Брови Айдена поднялись, как озабоченные факелы.
— Ты уверена, что сможешь?
Я кивнула.
— Как ты думаешь, Оливия, где лучше это сделать?
Ей потребовалось несколько секунд, отойти от Люка и заняться тем, о чем я попросила. Она осмотрелась вокруг и, казалось, поняла, что здесь не было подходящего места. Она направилась прочь, я последовала за ней. Мы остановились рядом с двумя можжевеловыми деревьями, избежавшими огня и битвы, их сладкий запах так отличался от застарелого кислого и металлического запахов.
«— Это должно сработать», — сказала она, прочищая горло.
— Это не так много, просто деревья… ей бы понравились деревья.
Я посмотрела на нее.
Оливия медленно повернулась ко мне, и она сдавленно и хрипло засмеялась.
— Ну, хорошо. Леа не была большой поклонницей природы или деревьев.
— Нет.
Я улыбнулась, и это было больно.
— Она, возможно, думает, какого черта, прямо сейчас.
Она моргнула.
— Ты думаешь?
— Да, я имею в виду, что, когда я была, там ожидая, я не могла сказать, что происходило здесь, но возможно, для нее все по-другому.
Я подумала об оракуле, с которым встречалась, потом о старухе.
— Мне кажется для каждого все по-разному, но я знаю, ей не больно.
Оливия медленно кивнула.
— Это о смерти, я поняла. После смерти есть жизнь, просто другая жизнь.
Возникла пауза.
— Я хотела, чтобы мы стали друзьями с ней еще до всего этого дерьма. Леа… она была очень крутой, если не считать стервозности.
Я потерла виски, в груди была пустота.
— Мне бы хотелось, чтобы я не была такой сукой по отношению к ней.
— Что?
Покачав головой, я опустила глаза.
— Это долгая история.
Оливия, казалось, хотела попросить рассказать, но не сделала этого.
— Она снова увидит свою семью.
— Да, она хотела этого.
Мои глаза снова жгли слезы, и я знала, если позволю им политься, они не остановятся, и я стану бесполезной.
— Хорошо. Я должна сделать это.
Сделав глубокий вздох, я опустилась на колени и прикоснулась руками к земле. Я закрыла глаза, пальцами расчистила землю от опавшей листвы. Я уже заставляла землю двигаться, когда сражалась с Айденом, поэтому я предполагала, что могу это сделать.
Я представила, как почва раздвигается и следует за моими пальцами. Земля дрожала, и моя уверенность усилилась. Я создала образ земли открывающейся, глубоко — достаточно глубоко для могилы. В моем воображении земля была темнее — богата коричневым — чем глубже я заходила. Вдохнув, я уловила сырой запах разрушенной земли.
Когда я открыла глаза, земля, действительно, была разрыта. Кучи свежей земли были по обеим сторонам от шестифутового отверстия. Увидев, что оно достаточно глубокое, я села и вытерла трясущиеся руки о бедра. Я чувствовала внутри сухость и дрожь. И я, определенно, не была в состоянии стоять некоторое время.
