Наша любовь никогда не была легкой.
Как чистокровный, он был неприкасаемым для меня, хотя я и была Аполлионом, и даже сейчас он рисковал всем, находясь со мной. Он был моей силой, когда я нуждалась в нем, моим другом, когда мне нужен был кто-то, чтобы поговорить, моим равным в мире, где по закону я всегда буду ниже его, и честно, он был любовью всей моей жизни.
И он будет ждать меня вечность, а я буду ждать его вечность и еще один день.
За исключением вечности, возможно, конец скоро наступит, прошептал вкрадчивый голос, и это было правдой. Даже если я преодолею все препятствия между мной и Сетом и заберу его силу, и даже став Убийцей Богов, у меня будут проблемы в сражении с Аресом. И если каким-то чудом, мне удастся выжить после этого, была большая вероятность того, что другие Боги убьют меня.
Так о чем беспокоиться?
Айден и я могли бы сбежать вместе, жить столько, сколько бы мы смогли и быть счастливыми. Он сделал бы это, если бы я попросила. Я знаю это. Мы могли бы прятаться, пока могли бы, но мы были бы вместе, и мы были бы живы. И некоторое время мы не имели бы дело ни с болью, ни со смертью.
Огромная часть меня, особенно темное, холодное место, которое родилось после воздействия Ареса, полностью согласилась с этим планом. Беги. Казалось, нет ничего умнее и проще.
Но я не могла, потому, что нужно было много сделать. Люди надеялись на меня, мир окунется в хаос, если Арес не будет остановлен.
Я провела эту тонкую нить долга к моей жизни и заговорила.
— Привет.
Его ресницы затрепетали и открылись, показывая серебряные глаза, которые никогда не перестанут заставлять мышцы моего живота напрягаться, а ритм сердца ускоряться.
Наши взгляды встретились.
Айден дернулся, его лицо резко побледнело, делая синяки на челюсти и левом глазу более контрастными.
Страх взорвался в моем животе, что было странно, так как ужас, как правило, не был моей первой реакцией на внезапное движение, но я метнулась к изголовью кровати. Я затаила дыхание, мое тело запротестовало в ответ на резкие движения.
— Что? — прохрипела я.
— Что не так?
Айден смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Его лицо все еще было бледным. Он был бледным как демон, неверие смешалось с болью в его взгляде.
Он протянул руку, но остановился, не прикасаясь ко мне.
— Твои глаза…
— Что?
Мое сердце заколотилось так быстро, что я была уверена, оно выпрыгнет из груди и сделает джигу на кровати между нами.
— Я открыла их. Я слышала, как ты просил об этом.
Айден поморщился.
— Алекс…
Теперь я была близка к сумасшествию. Почему он так реагирует? Неужели Арес так реконструировал мое лицо, что мои глаза были на подбородке или что?
Он посмотрел на дверь, затем сова на меня, его лицо было напряженным, он никогда не мог скрыть свои эмоции от меня. Там было так много боли, что разрывало мне сердце, но я не понимала почему.
— Что ты чувствуешь? — спросил он.
Ух, может, что я не чувствую?
— Я… я в замешательстве. Айден, скажи мне. Что происходит?
Он смотрел на меня так долго, что я начала чувствовать себя слегка застенчиво. Через несколько секунд, я начала правда верить, что мои глаза были на подбородке, тогда это имело смысл. Паника развернулась в моем животе и распространялась как вирус.
Вскочив с кровати, я упала на пол. Маленькими кусочками боли отозвались мои, все еще заживающие кости. Сдвинувшись в сторону, я прислонилась к стене.
Через мгновение Айден был рядом со мной.
— Алекс, ты…
— Я в порядке.
Я подавила стон.
Айден протянул руку, но я оттолкнулась от стены прежде, чем он прикоснулся ко мне. Каждый шаг причинял боль, как Тартар. Пот струился по моему лбу, мои ноги дрожали от усилий пройти в ванную, соединяющую комнаты.
— Я должна увидеть, — выдохнула я.
— Может тебе лучше присесть, — предложил он прямо за мной.
Я не могла. Я знала, о чем Айден думал. Я была связана с Сетом, и, возможно, он даже думал, что это уловка, чтобы освободиться и вырвать грудную клетку Дикона, но Сет был тихий на другом конце шнура.
Идя рядом со мной, Айден толкнул дверь в ванну, и я едва не упала внутрь. Свет залил маленькую, но удобную уборную, когда он нашел выключатель на стене. Мое отражение появилось в зеркале.
Я ахнула.
Не может быть, что это я.
Ни как.
Ох-ох, этого не может быть, я не могла поверить, но проклятое изображение не изменилось. Я изменилась. Радикально. Давление в моей груди вернулось и удвоилось, я вцепилась в края раковины.
Мои волосы свисали на дюйм или два с плеч, концы были неровными там, где Арес поработал кинжалом. Я взяла прядь и поморщилась, когда обнаружила, что она короче остальных. Остальные мои волосы висели в военной комнате Ареса?
Моя кожа была бледной, будто я была больна в течение нескольких месяцев и не видела солнца. Но это было даже не это. Черт, это был даже не тот факт, что мои глаза были янтарного цвета. Идентичные глазам Сета по яркости и блеску, они были как два драгоценных топаза. И они светились, вы могли бы видеть меня в темноте в жутком свечении, теперь стало ясно, что довело Айдена до крайности. Отлично, у меня были светящиеся, похожие на соты, глаза. Большое безумное превращение.
Это было мое лицо, я не могла поверить.
Я была поверхностна так же, как любая восемнадцатилетняя девушка, так что, да, это… это было главным.
По моим скулам и носу бледно-розовые линии перекрещивались на моей коже. Мой лоб был такой же. Как веб-сеть шрамов покрывала мое лицо. Только одна щека, которую Айден касался ранее, избежала… ну, уродства.
Ошеломленная увиденным, я медленно подняла руку и пробежалась пальцами по щеке, подтверждая свои предположения. Линии были слегка приподняты, как сшиты. Аполлон и его сын исцелили меня. Нектар продолжал распускать свою харизму в моей системе, но я знала, что эти шрамы являлись доказательством того, насколько сильно я нуждалась в помощи Богов при исцелении.
Как и все остальное, там всегда был обмен.
Когда что-то получил, чем-то пришлось пожертвовать. Не нужно было говорить мне. Я знала, что шрамы никогда не исчезнут.
— О, мой Бог…
Я зашаталась.
— Алекс, тебе лучше сесть.
Он снова потянулся ко мне.
— Не надо, — выплюнула я, держа руку между нами.
Мои глаза расширились. Моя рука только, что трогала шрамы. Я даже не была уверена, что я сказала «не надо», а мой рот продолжал двигаться.
