— Так ты подразумеваешь, что мы не сможем повергнуть его, даже при наличии Убийцы Богов? — поинтересовался Маркус, и морщинки вокруг его глаз стали более заметными.
— Нет, — она посмотрела на всех нас и взобралась на стол, с притворной скромностью скрещивая ноги. — Война это отчасти сила, отчасти умение, и отчасти психология. У нас есть сила в виде Аполлионов и Стражей, но у нас нет навыков, и у нас нет ничего, что могло бы обеспокоить Ареса. Без последних двух факторов, мы не одержим успеха.
Я нахмурилась.
— Ты также богиня угнетающих фактов?
Аполлон фыркнул.
— Я просто стараюсь быть реалисткой, — невозмутимо заметила она. — Но у меня есть идея.
Начинается. Немного волнения гулко пронеслось по мне. Идея была лучшей, чем всё остальное, о чём она разглагольствовала, но прямо сейчас, мне не требовалось присутствие Фобоса с Деймосом внутри моей головы, чтобы понять, что мы затеяли суицидальную миссию.
— Это рискованная затея, но на самом деле, у нас нет другого выбора. Если Убийца Богов падёт, наступит тотальная война, и мы знаем, что произошло в прошлый раз, когда боги затеяли войну, — сказала Афина.
Айден перенес свой вес.
— Погибли тысячи.
— И на этот раз будут миллионы смертей, — Аполлон внимательно смотрел на богиню. — Что у тебя за идея?
Появилась кроткая улыбка.
— Мы используем Персеса.
Аполлон застыл на месте, и я не могла понять причину такой реакции.
— Полубог? Мы что собираемся пойти и убить Медузу или нечто в этом роде?
— Нет. Не Персея. Персеса.
Я с изумлением на неё смотрела.
— Ладно. Признаю, я спала или рисовала каракули на большинстве уроков. Я вообще не понимаю, о чем ты ведешь речь.
— Какое славное открытие, — Маркус просверлил меня своим «глава всей профессуры» пристальным взглядом. Я сникла, как бедный маленький цветочек, который остался на открытом солнце без воды.
— Персес — бог разрушения и войны, — объяснил Аполлон, его глаза были широко распахнуты. — Он был практически несокрушим и практически неудержим.
Я покачала головой, пока мельком поглядывала на Айдена, с облегчением заметив, что он выглядит таким же растерянным, как и я.
— Ладно. Получается, есть еще один бог войны, о котором я не осведомлена?
— Вы, ребята, размножаетесь, как кролики, — добавил Сет, слегка ухмыляясь. — Вполне возможно, что мы и не слышали о нём.
Губы Дикона подёрнуло улыбкой, но следующие слова Афины стерли улыбку с его лица и заставили умолкнуть всех присутствующих в кабинете.
— Нет, — сказала она. — Персес не с Олимпа. Он — Титан, бог разрушения.
Глава 11
Я уставилась на богиню, с должно быть самым непривлекательным видом, известным человеку.
— Титан? — пискнула я. — Твою мать, Титан?
Афина кивнула.
— Титан.
— Ого, — Айден провел рукой по волосам и затем обхватил себя за шею. Он повернулся в сторону, качая головой. — Не ожидал этого.
— Не думаю, что кто-либо, вообще, этого ожидал, — Аполлон шагнул к Афине. — Давайте разберем эту идею шаг за шагом. Как бы мы могли использовать Персеса? Последний раз, когда я проверял, он был в Тартаре.
— Он все еще там, — Афина дернула подбородком вверх. — И как ты знаешь, он не мертв. Он только погребен.
— И как вы думаете, нам следует освободить его? — потребовал Аполлон, выгнув бровь. — Зевс никогда не согласится с этим.
— Я любимое дитя Зевса.
Она излучала улыбку.
Аполлон закатил синие глаза.
— Это то, чем можно гордиться.
Она мягко спросила.
— Я могу уговорить согласиться его на что угодно, и он в отчаянии. Ты знаешь, что это правда. Последнее, чего он хочет, это полномасштабная война.
— Последнее, что он хочет, это что-то делать. Ленивый…сын…
— Правда, — Афина подняла руки. — Но я получу его поддержку.
— Хорошо. Итак, если ты получишь его поддержку, как насчет Аида? Он никогда не позволит освободить Персеса, — заявил Аполлон.
— Он согласится, если Зевс потребует.
Аполлон рассмеялся так, что стулья затряслись.
— Аид управляет Подземным миром. Он будет препятствовать только потому, что этого требует Отец.
— Я уверена, ты можешь убедить Аида понять и согласиться. Это как раз для тебя, — Она хлопнула наманикюренными пальцами себя по колену. — И ты же знаешь, как он любит заключать сделки.
Последний раз, когда я видела Аида, он хотел убить меня. Эта идея быстро становилась плохой.
— Хорошо, давайте считать, что мы заставим Аида согласиться и освободим Персеса. Как, черт возьми, мы сможем его контролировать? — спросил Аполлон.
— Перс просто один Титан. Он могучий и немного… чокнутый, но Арес чуть не погиб от его руки во время войны, если правильно помню. Персес может обучить Убийцу Богов. Он мог бы обучить сотни наших людей сражаться. У нас будет навык, и мы будем иметь психологическое преимущество.
Она снова улыбнулась.
— Кстати, Перс будет делать все, чтобы быть свободным. Любой из Титанов будет. Ставлю страх Богов на него, или как там говорят смертные. Заставим его быть послушным, и в свою очередь, Аид может дать ему лучшие жилищные условия.
— О, это роскошно.
Аполлон засмеялся.
— Ты серьезно говоришь об освобождении Титана? — Сет медленно моргнул, как бы выходя из оцепенения. Когда Афина просто кивнула, он повернулся ко мне. — Арес никогда не будет этого ожидать.
Не было слов, честно.
Исходя из того, что я помнила о Титанах, те, которые противостояли Зевсу, были заключены в тюрьму потому, что они не могли быть, по-настоящему, убиты. Титаны были отморозками, такими самыми крутыми из отморозков. В последний раз, когда они были на верху, это была бойня. Никто, даже Боги Олимпа не связывались с Титанами. И теперь мы говорим об освобождении одного и работе с ним? И надеемся на лучшее?
Ох, да здесь прямо было написано апокалипсис.
И считалось, что я принимала плохие решения?
Но Сет был прав, так же как Афина. Арес никак не ожидает чего-то такого безумного. Персес был Титаном, богом войны и разрушения. Если кто и смог бы подготовить нас к следующей встрече с Аресом, так это был он и больше никто.
— Хорошо, — сказала я, глубоко вздохнув.
— Давайте спустим Титана с цепи на ничего не подозревающий мир.
Остальные согласились и были составлены планы по встрече с Аидом. Обстановка была намного лучше, возможно, из-за отсутствия Фобоса и Деймоса и тот факт, что было хоть что-то, неважно насколько безумное, с чем можно было работать. Тем не менее, и я не могла ничего с этим поделать, но я думала, мы могли сделать все только хуже.
