Калеб рассмеялся, и, как и каждый раз, когда он это делал, я должна была улыбаться. Я скучала по этому смеху так же, как скучала теперь по жизни.
— Она не собирается тебя зарезать.
— Я поглощаю всё твое время.
— Нет, это не так, — он протянул руку, и потащил за кромку моих джинсов. — И она понимает. Умирать нелегко, ни для кого, и определенно не для тебя.
Я выгнула бровь.
Калеб снова потянул за джинсы.
— Почему бы тебе сегодня не пойти со мной? Я. Ты. Оливия. Несколько недель назад я нашел клуб рядом с пальмами. Думаю, он принадлежит чистокровному, для которого рай — это бесконечная вечеринка.
Елисейские поля были настолько близки к жизни, насколько это возможно, и здесь находилось много занятий, можно было познакомиться с разными людьми и всё такое. Леа уже завела интрижку с каким-то полукровкой и одним из стражников Аида.
Я пожала одним плечом.
— Это пойдет тебе на пользу, Алекс. Я действительно так думаю.
— Я знаю, — и я еще знала, куда ведет эта беседа.
Калеб меня не разочаровал.
— Ты должна выходить и быть счастлива. Я знаю, что это тяжело, но я беспокоюсь о тебе. Я напуган. Ты можешь оказаться в Долине, а оттуда не возвращаются.
— Я не хочу, чтобы ты боялся, — сказала я, уставившись на свои ногти. Они никогда не были гладкими и ровными при жизни. — Но Аполлон солгал мне. Он сказал, что позаботится обо мне.
Калеб ничего не ответил, потому что я не первый раз говорила ему об этом. Я говорила это каждый день.
— И где он был? — спросила я, поднимая взгляд. Сострадание отразилось на лице Калеба. — Он ни разу не навестил меня. Я чувствую, как будто он использовал меня, и это было глупо, потому что он бог, и они все так делают, но я…
Я осеклась, качая головой.
— Извини. Это круглосуточный канал нытья Алекс.
— Всё нормально. Не извиняйся, — он снова похлопал по месту рядом с собой. — Полежи со мной?
Растянувшись рядом с ним, я уставилась в потолок.
— Это напоминает мне наш…
— Наш последний раз наверху? — подсказал он и рассмеялся, когда я сморщилась. — По меньшей мере, на этот раз ты не воняешь.
Я рассмеялась и кинула ему убийственный взгляд.
— Ты придурок. В прошлый раз я тоже не воняла.
— Как же, не воняла. Тогда ты не мылась, — он перекатился на бок, улыбаясь. Его голубые глаза буквально сияли. — Ты пахла как скунс.
— Не правда.
— Люблю тебя, — ответил он.
Моя улыбка расширилась, если бы я могла провести вечность с Калебом, я могла бы быть в порядке. Я могла бы не попасть в Долину, но было нечестно нагружать его этим. Он создал жизнь для себя… после смерти, но я прижалась ближе к Калебу, упала в его раскрытые объятия и закрыла глаза.
— Станет легче, — пообещал он, прижавшись лбом к моему. — Так всегда бывает.
Я хотела верить ему, но я хотела Айдена и хотела жить, и рай просто не мог дать мне этого.
Глава 27
При жизни я не была большим фанатом сада Ковенанта, но я ловила себя на том, что постоянно оказывалась в этом саду. Было что-то успокаивающее и умиротворенное среди роз и пионов. Я продолжала приходить сюда, к старой каменной скамье, особенно по утрам. Может быть, дело было в моих домыслах о том, что Бабушка Пипери магическим образом покажется там и поведает мне об ещё одном запутанном пророчестве, как в старые добрые времена.
Или же нет.
Прокладывая путь вниз по мраморной тропинке, мой взгляд скользил по замысловатым узорам дорожки. Почему-то я не замечала их ранее, но на ней были вырезаны знаки Аполлиона. Занимательно.
Я обогнула густой куст паслёна и подняла свой взгляд. Я резко остановилась, мои глаза широко распахнулись от удивления.
Сегодня скамья не пустела.
На ней сидел Аполлон, его ладони были зажаты между коленями.
— Давно пора, — произнес он. — Я жду уже почти час.
Я не сводила с него глаз, мой рот приоткрылся:
— Я… я спала.
Он склонил голову набок.
— Как я слышал, ты спишь слишком много.
Я пришла в себя.
— Где ты был?
— Был занят, — он встал, возвышаясь надо мной. — Пришел, как только смог.
— Как только смог? — я повторила безмолвно. — Прошло больше недели!
Аполлон сложил свои крупные руки.
— Время течет здесь иначе, Александрия. Час или два приравнены к секунде в мире смертных. Не так уж и много времени прошло.
— С момента моей смерти? — я скрестила руки, имитируя его позу. — Я считала, что ты должен был позаботиться обо мне.
— Я так и сделал.
Я прищурила глаза.
— Я мертва. Единственное я не совсем уверена в том, какое это имеет отношение к заботе обо мне.
Аполлон опустил руки и побрёл ко мне навстречу.
— Ты должна смириться с этим незначительным фактом, — затем он ласково погладил меня по голове. В самом деле, погладил меня по чертовой голове: — Пошли. Нам кое-что надо сделать.
Я развернулась, частично испытывая искушение с разворота нанести ему удар в голову, и между тем, как я была уверена, что смогу выполнить несколько движений, у меня не осталось никаких, супер-крутых способностей Аполлиона. Нанесение ему крученого удара, вероятней всего, ничем хорошим не закончится.
Аполлон оглянулся через плечо, выходя из себя.
— Ты идешь? Время ведет свой счет.
— Ох, а я думала, что у меня, как бы, нескончаемое количество времени, — мне хотелось остаться там, где я находилась, поскольку чувствовала я себя чертовски незрелой, но я тяжело вздохнула и затем последовала за ним: — Куда мы направляемся?
— Увидишь.
Я состроила ему гримасу, пока прикладывала все усилия не отставать от его длинноногой поступи. Несмотря на то, что я была зла на него, я пребывала в угрюмом спокойствии, пока мы шли. Мы добрались до края сада прежде, чем я не смогла сдержать свои вопросы.
— Как там все?
Он искоса на меня посмотрел.
— А как сама думаешь?
Мои ладони покалывало, и гнев жаром затопил мои щеки.
— Часть меня осознавала, что всё кончится, но я надеялась, что всё будет иначе. Я надеялась из-за того, что ты сказал и из-за того, что мне предназначалось сделать. Ты подвел меня, Аполлон. Так что самое малое, что ты можешь сделать, так это дать мне прямой ответ.
Его голубые глаза потемнели, приобретая цвет неба перед штормом. Я понимала, что задела за живое, но меня это не волновало. Что он мог сделать? Убить меня? Тихий голос на задворках моего разума нашептывал мне, что он может забросить мою несчастную задницу в Тартар, но я сомневалась, что он когда-либо это сделает, и неважно, как сильно я буду играть ему на нервах.
