Под окном торчали какие-то бочки, торговец грохнулся на них, боль резанула по ноге. Он свалился с бочек на землю, попытался подняться. Едва успел заметить тень, что двинулась на него вдоль стены. Тупой удар обрушился на его затылок, Хармон провалился во тьму.
Когда он пришел в себя, волосы и лицо были мокры. Чья-то рука еще раз плеснула ему в глаза холодной водой, раздался голос:
– Гляди-ка, оклемался.
Хармон сидел на большом деревянном стуле, его руки были прижаты колодками к подлокотникам. Вокруг царил багровый полумрак. В комнате не было окон, ее освещали лишь два факела, вставленные в кольца на каменных стенах. Тусклое мерцание источали также угли в жаровне. Перед Хармоном располагался длинный стол, по ту сторону сидел человек. На нем была серая холщовая сорочка со шнуровкой на груди, волосы человека имели мышиный цвет, лицо казалось худым и невыразительным, единственной приметной деталью выделялась горбинка на носу.
В руках человек держал Светлую Сферу.
Долгую минуту он молча глядел на Хармона, затем тихо проговорил:
– Откуда это у тебя?
– Где я? – прошептал Хармон. – Кто вы?
Человек за столом кивнул. Второй – тот, что поливал торговца водою, – стукнул Хармона дубинкой по колену. Хармон заорал от боли, нога дернулась, и тут же веревки резанули голую щиколотку, не давая пошевелиться. Человек с дубинкой – на нем был грязный кожаный фартук – ударил еще раз.
– Аааа!… оооох…
Наконец, торговец утих и перевел дух.
– Кх-кх, – привлек его внимание горбоносый человек. – Откуда это у тебя?
– Мне дал это граф Виттор Шейланд. У меня есть охранная грамота от него, она в гостинице…
Горбоносый потеребил рукой два свитка, лежащие на столе.
– Стало быть, вы прочли? Этот Предмет – собственность землеправителя, вы не…
Хармон осекся, когда человек снова кивнул напарнику. Вулкан боли взорвался внутри коленной чашечки. Торговец захлебнулся криком, перед глазами опустилась алая пелена.
– Значит, тебе дал это граф Виттор Шейланд, – произнес горбоносый немного погодя. – А зачем?
– Он хотел, чтобы я продал Предмет.
– Граф хотел, чтобы ты продал Предмет, – повторил человек за столом. – По какой цене?
– За сорок одну тысячу эфесов.
– Граф Виттор Шейланд дал тебе Священный Предмет, чтобы ты продал его за сорок одну тысячу эфесов.
– Да, верно. – Хармон собрался с духом и выдавил: – Передайте барону, что леди Иона знает о продаже.
– Леди Иона?
– Да, Иона Ориджин. У графа нет секретов от своей молодой жены. Если барон возьмет Предмет, за ним придет не чахлое воинство Шейланда, а батальоны Ориджинов!
Горбоносый прищурился. Хармон сжался в ожидании новых побоев. Но человек на сей раз не дал приказа помощнику. Он осторожно отложил в сторону Светлую Сферу и накрыл бархатной тряпицей. Затем взял со стола какую-то вещь и поднял так, чтобы Хармон хорошо видел ее. Это были железные щипцы.
– Знаешь, зачем это нужно?
Взгляд Хармона метнулся к жаровне.
– Знаешь, – понял горбоносый. Отложил щипцы и поднял другую железку: – А это?
В его руке оказался зазубренный крюк с кольцевидной рукояткой.
Хармон сглотнул.
– Я вам скажу все, что хотите. Не нужно делать этого… не нужно, прошу!
Горбоносый пояснил:
– Крюк сработан с таким расчетом, чтобы входить в просвет между ребер и захватывать одно из них. Затем человека подвешивают с его помощью, либо рывком вбок изымают из тела ребро. Голыми руками это сделать сложно, потому существует приспособа.
Он погладил длинный ржавый рычаг на опоре.
– Что вы хотите узнать? Про графа? Про Предмет? Я все расскажу! Умоляю…
– Вот этот инструмент, – продолжил горбоносый, кладя руку на стальные челюсти, скрепленные клиновидным винтом, – зовется Голодным Волком. Он вводится в рот человеку. Затем, при вращении воротка, Голодный Волк постепенно раскрывается…
Он покрутил рукоятку, и стальные челюсти разошлись, оскалились разинутой пастью.
– …раскрывается до тех пор, пока не вырывает нижнюю челюсть из сустава. Она продолжает висеть на лоскуте кожи. Недостаток в том, что становится сложно получать от человека показания.
– Боги… – прошептал Хармон. – Боги, за что?..
– Ты должен знать, как работает вот это, – человек прикоснулся к следующему предмету на столе. – Известная штука.
Хармон почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза.
– Это Спелое Яблочко… Прошу вас, ради Святых Праматерей прошу!.. Не надо!
– Верно, Спелое Яблочко. Надевается на ногу или руку, подгоняется винтами таким образом, чтобы лезвия входили в кожу. Затем Спелое Яблочко берут вот за эти рукояти и начинают вращать. Лезвия снимают шкуру с конечности длинной лентой – точь-в-точь как кожуру, срезанную с яблока.
Хармон зашептал горячечной скороговоркой:
– Добрый господин, ваша милость!.. Я – не рыцарь, не воин, я не могу терпеть боль. Я все вам расскажу, лишь бы вы не делали этого! Граф Шейланд хотел продать Предмет. Ему нужны были деньги для выкупа за невесту. Он поручил мне потому, что меня хорошо знал кастелян графа. Я предлагал Предмет Гобарт-Синталю из Солтауна, но тот посулил за него лишь тридцать три тысячи. Тогда я приехал к вашему лорду, барону Деррилу. Дальше вы все знаете, ваша милость! Заклинаю вас именем Янмэй Милосердной, сжальтесь надо мною! Сжальтесь, добрый господин!
Горбоносый помедлил, затем взял со стола следующий инструмент: круглый казанок с плоским днищем.
– Куховарка. Она ставится на спину или грудь, потом внутрь засыпаются угли. В сравнении с кипящим маслом или калеными щипцами, Куховарка имеет особенность: ее толстое дно нагревается медленно. Может пройти полчаса прежде, чем вещица разогреется в полную силу. После резкой вспышки боль всегда притупляется, поэтому постепенно нарастающий ожог дает явные преимущества против быстрого ожога.
– До… добрый господин, этот Предмет, Светлая Сфера, он почти умеет го… говорить. Умоляю, пощадите меня! Я научу вас…
Горбоносый убрал тряпицу с Предмета. Божественная святыня заблестела среди ржавого пыточного железа.
– Возьмите ее двумя пальцами, добрый господин, и по… поставьте на ребро. Д… да, вот так. Потом ще… щелкните по меньшему колечку.
Горбоносый заколебался. Даже он побаивался прикасаться к святыне. Наконец, решился и сделал щелчок. Светлая Сфера завертелась и расцвела. В ее пламенистом мерцании темнел отблеск ржавчины пыточных орудий.
Палач в кожаном фартуке шумно выдохнул.
– Чудо!.. – сдавленно прошептал горбоносый и округлил глаза. Впервые его лицо выразило какое-либо чувство.
