– Твои заботы, сиротка. Меня это не касается. Не знаю этих людей.
Слишком жестко она резала и слишком быстро. Бледный Луг – крохотный городишко, люди в таких местах обычно разговорчивы. Мира навидалась гостиничных хозяев за месяц дороги из Нортвуда. Эта женщина была необычна, очень уж спешила избавиться от расспросов. Имелась причина…
– Миледи, – сказала Мира, – помогите мне. Мой отец – не единственная жертва, идет череда убийств. Вы можете спасти невинных людей, и даже самого…
– Оглохла, что ли? Я сказала: ничего не знаю. Убирайся!
Мира глубоким вдохом уняла раздражение. Боль в висках проснулась и принялась точить когти.
– Миледи, ведь я не хочу ничего плохого и ничем вам не угрожаю…
– Еще чего не хватало! Думаешь, твой молодчик с зубочисткой меня напугает? Я крикну – полный двор слуг сбежится.
Вранье. В лучшем случае, кроме дочери хозяйки здесь был еще один слуга.
– Простите, миледи, если я выразилась грубо. Выслушайте. Капитан Корвис погиб по вине герцога Альмера. Герцог убил его. Неужели вы не хотите расквитаться с этим человеком?
Гримаса исказила лицо хозяйки, карие глаза налились злостью.
– Ну-ка, теперь ты послушай, что я скажу. Убирайся отсюда немедля, не то горько пожалеешь! Прекрати заливать мне уши этой мерзостью! Я не знаю ни про какие убийства и знать не желаю! Ты хорошо меня поняла?
Мира сжала пальцами виски. Медленно проговорила:
– Леди Лейла. Мужчина, которого вы любили, погиб на пыточном столе. Ему ломали кости и сдирали кожу, и жгли каленым железом. Он умер в мучениях, которые сложно себе вообразить. Вы живете в жалком городишке, в нищете, боясь даже назваться собственным именем. Ваша дочь прислуживает всякому отребью. А виновник всего, герцог Айден Альмера, купается в славе и роскоши, выдает свою дочь замуж за императора!
– Убирайся прочь, – выдавила хозяйка, краснея от ярости. И с треском захлопнула ставни перед носом Миры.
Девушка помедлила, ошарашенная этой вспышкой. Сделала шаг назад, другой… согнулась от внезапной боли в печени, ахнула. Тошнота подступила к горлу, Мира сплюнула желчь, наполнившую рот. Ванден заметил и рванулся на помощь.
– Нет, сидите, у меня все… ох… хорошо. Я еще… не закончила.
Мира подняла глаза. Ставни на окне закрылись неплотно и оставили узкую щель. Хозяйка гостиницы выглядывала в нее. Мира заставила себя выпрямиться, вынула медяк, прицелилась и швырнула в щель. Изобразила на лице милейшую улыбку:
– Возьмите за вашу неоценимую помощь, добрая госпожа.
Она сделала два шага, когда ставни распахнулись, и хозяйка прошипела:
– Иди-ка сюда, мелкая дрянь. Зачем ты явилась? Потешаться надо мною? Каково – хороша ли забава? Ты, с твоими янмэйскими щечками и лукавыми глазенками, с твоими блестящими ноготками – думаешь, не вижу, кто ты такая?! Дочь сира Стагфорта? Врешь! Сир Стагфорт не был первородным, а ты – из высшей знати! У тебя на лбу это написано! Думаешь, можешь явиться сюда и втоптать меня в грязь, посмеяться над моей бедою, поковыряться в старых ранах?! Думаешь, весело – напоминать мне, как умер мой жених? А ты потеряла хоть кого-то? Переживала когда-нибудь смерть близкого человека?! Нет, не убегай, ответь! Желала поговорить – вот и давай, говори!
Мира приблизилась, заговорила тихо и ровно, стараясь не замечать боли:
– Меня зовут Минерва Джемма Алессандра рода Янмэй, леди Стагфорт. Мой отец, сир Клайв Стагфорт, сделал предложение Джемме Алессандре Гортензии, троюродной сестре владыки по материнской линии. Они заключили помолвку за месяц до Шутовского заговора, а после суда вынуждены были бежать на Север. Там мать умерла от чахотки. Я немногое помню об этом, мне тогда исполнилось всего три года. Но я хорошо помню, как погиб отец: получил арбалетный болт в висок, острие вышло сквозь левый глаз. Он упал в пяти шагах от меня. Я удовлетворила ваше любопытство, леди Лейла?
Хозяйка гостиницы покачала головой.
– Твой отец говорил, что помолвлен… Не сказал, с кем. И мне тогда не было дела. Он предлагал ехать на Север, в Предлесье. Говорил, там буду в большей безопасности. Что я забыла на Севере? Родилась в Фаунтерре, моя душа здесь…
– Понимаю вас, миледи.
– Ты думаешь, этот первородный подонок Айден Альмера убил сира Клайва?
– Не уверена, миледи, – призналась Мира.
– Тогда зачем тебе старые кости? Какое твое дело до того, что было между Джоном и Айденом?
– Если я узнаю, что сделал Айден тогда, двадцать лет назад, то смогу понять, виновен ли он сейчас. Если он способен на убийство…
– Любой феодал способен на убийство. И ты будешь. Такая порода.
Девушка раскрыла рот, леди Лейла вскинула руку.
– Не перебивай. Джон знал какую-то тайну герцога. Он виделся с Айденом за месяц до смерти, и весь месяц был сам не свой. Узнал о герцоге нечто, оно не давало ему покоя. Это была тайна из тех, за которые убивают без колебаний. Джон молчал со мною, но я чувствовала. Сложно было не ощутить… Я допытывалась. «Герцог заботится о дочери», – вот все, что сказал Джон. Заботится о дочери. Затем герцог вызвал к себе, и Джон догадался, что его ждет. В последний день мы…
Леди Лейла сбилась, на миг застыла, прикрыв глаза. Решительно мотнула головой:
– Тебе это не нужно.
– Миледи, вы можете…
– Того и боюсь, что могу. Ни тебе эти сопли не нужны, ни мне самой. Герцог убил Джона, поскольку тот знал его тайну. Это все, что есть для тебя. Прочее – только мое.
– В чем состояла тайна?
– Джон не сказал. Если б сказал, герцог нашел бы меня.
– Герцог заботится о дочери? Это точная фраза?
– Да, слово в слово.
– Не знаю, как вас благодарить, миледи.
– Никак. Ступай и дай мне снова забыть.
– Я могу вам помочь?
– Не смей даже заикнуться о деньгах!
– Конечно, миледи.
– Ступай.
Мира пошла к столу, где ждал ее встревоженный воин. Леди Тальмир сказала вслед:
– Если Айден Альмера падет… я бы просила тебя написать мне, но я и так узнаю. У нас почтовый городок, новости приходят быстро.
– Я напишу, миледи.
Едва они прошли арку с плющом, Мира вцепилась в руку Вандена.
– Поддержите меня, я боюсь упасть.
– О, боги! Что с вами, миледи?
– Ничего страшного, пройдет… Только помогите забраться в экипаж.
Она скорчилась на заднем сиденье, пытаясь изогнуться, чтобы раскаленные иглы не так глубоко впивались в печень. Солнце сжигало платье и кожу, но, несмотря на это, Миру бил озноб. Ванден, бледный от волнения, все повторял:
