– Минерва – замкнутая девушка. Она не поехала бы в дальнюю прогулку с малознакомой столичной красоткой.
Бекка хихикнула.
– А где сейчас наша таинственная северянка? Говорят, ваша матушка держит ее пленницей в Клыке Медведя…
– Ничего подобного! Леди Сибил позаботилась о ней, предоставила кров и защиту!
– Что ж, это очень предусмотрительно со стороны вашей матушки. А каковы ее дальнейшие планы на сиротку?
Мира нахмурилась.
– Простите?.. Что вы имеете в виду?
– О, вы так чудесно изображаете наивность! Делайте это почаще, прошу вас!
Их небольшая процессия въехала в березовую рощу. Странное дело: под сенью деревьев стало светлее, чем в поле. Кроны отсекали часть солнечных лучей, зато остальные казались более яркими, отчетливыми, чуть ли не осязаемыми. Блики покрывали тропу, скользили по фигурам всадников, блестящим бокам лошадей. Мира задышала глубже – настолько здесь было красиво!
– Дивные места, правда? – сказала Бекка и тут же, без паузы, продолжила: – Одинокая высокородная сиротка – прекрасный трофей. Вернись ваша подруга в Стагфорт – и пары месяцев не пройдет, как кто-то из северных баронов захватит замок и женит ее на себе. И не говорите, что вы не понимаете этого.
– Но… но Стагфорт – крохотное имение, кто польстится на него?!
– Причем тут Стагфорт? Кровь Праматери Янмэй, родство с владыкой, пусть и дальнее – вот настоящий улов!
– Сюзерен заступится за Минерву… – сказала Мира, без особой уверенности, впрочем.
– Ее сюзерен – Виттор Шейланд? Этот хитрый банкир, сын банкира и внук купца? Хм… Дайте-ка подумать.
Мира передернула плечами, ей сделалось зябко. Все ее мысли в последний месяц вертелись вокруг смерти отца и его неведомых убийц. О том, в какое положение попала она сама, оставшись сиротой, Мира почти не задумывалась.
– Но если глянуть с другой стороны, – повела дальше Бекка, – то это покушение сослужило Минерве неплохую службу. Гибель отца – большое горе, но можно разглядеть во всем и светлую сторону.
– Вот уж интересно, какую… – поморщилась Мира.
– Вашу подругу никто не знал. Может, на Севере, но не в столице. Безвестная наследница крохотного поместья не могла рассчитывать на хорошую партию. Иное дело – теперь. Ведь о Минерве все говорят! Кому-то девушка помешала настолько, чтобы решиться на женоубийство. А раз так, то она заслуживает внимания.
– Неужели?..
– Уж поверьте! Известность – большая сила. Кому-то вскоре придет мысль жениться на сиротке и улучшить свою родословную. А если придет одному, то и другому, и третьему. Женихи любят собираться в стада и бороться меж собою. Взять невесту, которая нужна всем, – это как победа в турнире. Словом, скоро Минерве будет из кого выбирать. Конечно, если ваша матушка даст ей такое право.
– Леди Сибил?.. Причем здесь она?
– О, как это по-северному: называть матушку «леди Сибил»! – Бекка улыбнулась Мире, словно стараясь смягчить свои слова. – Предположим, вы продаете коня. Конечно, вы можете уступить его тому покупателю, на которого конь глядит дружелюбно. Но скорее, продадите тому, кто дороже заплатит.
– Девушка – не конь! – возмутилась Мира.
– Отчего же? Не вижу большой разницы, – Бекка погладила огненную гриву своего жеребца. – Добрый конь здоров, красив, норовист, как следует выучен и объезжен, происходит из известного рода. Невесты ценятся за те же качества.
– На Юге – возможно, – зло отрезала Мира, – но мы, северяне, ценим человека дороже, чем лошадь.
Некоторое время они помолчали, Мира немного поотстала от Бекки. Тем временем роща сменилась густым лиственным лесом, тенистым и свежим, а местность становилась все более холмистой. Тропа то шла вдоль яра, то взбиралась на возвышенность, чтобы затем вновь уйти вниз. На одном из холмов они встретили отряд егерей. Простому люду запрещалось охотиться в императорском лесу, егеря сурово наказывали браконьеров, если ловили на горячем. Однако Дом Литленд, как и Дом Нортвуд обладал правом охоты в имперских угодьях, и егеря отсалютовали дамам и посторонились с тропы, рассмотрев гербы на попонах.
Разминувшись с ними, Бекка подъехала поближе к Мире.
– Я ищу пути к примирению. Помогите мне, миледи!
– Я повела себя, как обидчивый ребенок, – призналась Мира. – Извините мою вспышку.
– Прощено и забыто, – подмигнула Бекка.
– Понимаете, родители Минервы женились по любви. Они обожали друг друга, жили душа в душу. Минерва всегда мечтала… говорила мне, что мечтает встретить однажды такую любовь, какая выпала ее матушке. Потому мне было больно слышать, что ее мечта не сбудется.
– По любви?.. – Бекка оживилась. – Прошу вас, расскажите!
Северянка рассказала. Ее отец – небогатый рыцарь сир Клайв – служил при дворе девятнадцать лет назад в чине капитана алой гвардии. На балу он познакомился со знатной красавицей Джеммой Алессандрой рода Янмэй. Она была надменна, как подобает птице ее полета, изящна, немногословна, не любила людей и держалась особняком. Сир Клайв был добродушным и открытым, обожал игры и турниры, хотя и не побеждал, искренне радовался праздникам, часто шутил, хохотал над чужими шутками. Леди Джемма была умна, сир Клайв также был неглуп. Они полюбили друг друга.
Рыцарь ухаживал за дамой так, как поют об этом в старинных балладах, совершал все, что полагается совершать, пел серенады, посвящал поединки… А кроме всего, он беседовал с Джеммой так, что ей не было скучно. Настал день, когда сир Клайв набрался дерзости и попросил руки красавицы, и она ответила согласием. Спустя неделю он схватил легочную хворь и провел два месяца в монастырском госпитале, на полпути между жизнью и смертью. Тем временем в столице грянул Шутовской заговор.
Он выбрался из госпитальной палаты как раз в те дни, когда Корона расправлялась с заговорщиками, заливая кровью площадь Праотцов. Другие пятеро капитанов алой гвардии были признаны изменниками и казнены. Жизнь сира Клайва спасла хворь – имперский суд не нашел доказательств его вины. Однако в гвардии и в столице ему больше не было места: подозрение в соучастии, пусть и не доказанное, оставило пятно на его имени. Он решил удалиться в свое маленькое имение на севере Шейланда, и накануне отъезда пришел распрощаться с Джеммой.
– Миледи, вы согласились отдать руку и сердце славному капитану имперской гвардии. Теперь же обернулось так, что вы помолвлены с презренным и нищим изгнанником. Я окажусь еще и последним подлецом, если не предложу вам расторгнуть помолвку.
– Что ж, – ответила Джемма, – значит, я проведу жизнь на краю Империи, замужем за презренным изгнанником. Неужели я два месяца молилась о вашем выздоровлении, чтобы теперь вы бросили меня и сбежали?
Они отправились в Стагфорт вместе и сыграли свадьбу уже на Севере, а год спустя на свет появилась Минерва.
