– Вот и прекрасно. А я пока выпил бы чаю. Да, еще. У Салема есть дружки – бывший пивовар и трехпалый дворянчик. Позовите и их заодно.
Неясно, что убедило Зуба: значительный ли тон Могера Бакли, или редкая осведомленность об иерархии Подснежников. Так или иначе, он кивнул и позвал всех.
И вот собрались в шатре главари восстания, Джоакин с Бродягой и этот самый Бакли со своим громилой. Бакли пил чай, закусывая сахаром. Громила поставил ларец на пол и возвышался над ним, скрестив руки, будто каменный исполин.
– Здравствуй, Могер Бакли, – сказал вождь. – Я – Салем. Какое у тебя ко мне дело?
Гость оглядел вождя, будто снял глазами некую мерку. И заговорил совсем другим тоном – Зуб и Додж не могли не заметить перемену:
– Здравствуй, Салем. Я много слышал о тебе. И о твоей доброте, и о светлых целях, к которым идешь, и о военных успехах. Для меня честь – засвидетельствовать тебе свое уважение.
Он поднялся и отвесил Салему поклон. Рыжебородый смущенно протянул руку:
– Да чего уж…
Бакли крепко пожал.
– Давай-ка присядем, вождь. Как ты уже понял, имею к тебе разговор. Я очень уважаю твои дела, но это неважно, ведь я – человек маленький. Важно другое: те, кто прислал меня, тоже тебя уважают. Мои хозяева – большие люди, и им близки твои цели. Справедливость – это им по душе, честный налог – тоже по нраву. Чтобы всем жилось хорошо, чтобы каждый имел что намазать на хлеб, чтобы никто не голодал – мои хозяева говорят, что ты будто прочел их мысли. Взял идею из их головы и произнес вслух – вот что ты сделал, Салем.
– Да ладно…
– Не ладно, а – да! Так и есть! Ты – мудрец! Сама Глория Заступница писала, что лучшие мудрецы родятся не во дворцах, а в избах. Вот ты – таков, и хозяева это знают.
– Поблагодари их от меня за добрые слова. Но с чем же ты пришел?
– Пришел с тем, конечно, с чем меня прислали. Хозяева желают оказать посильную помощь тебе и твоему делу. Всею душой они болеют за твой успех – не только твой, а и всего честного народа, и той светлой миссии, что вы на себя взяли. Потому хозяева хотят сделать все, что в их силах. Не имея возможности лично присоединиться к походу, они шлют вам некоторую материальную поддержку и очень надеются, что она придется кстати.
Салем поклонился:
– Мы очень благодарны всем хорошим людям, которые жертвуют для нашего дела. Если бы не такие добродетели, как твои хозяева, вряд ли мы прошли бы дальше Ниара. Клянусь, что каждую агатку потрачу только на достижение цели. А коли захотят твои хозяева, при встрече с императрицей я скажу, как сильно они нам помогли.
– О, нет! Хозяева не ищут славы. Помощь ради собственных почестей была бы червивым даром. Пускай их имена останутся в секрете.
– Очень благородные люди!
– Так и есть. Самые достойные, каких встречал, именно потому я и служу им. А теперь, чтобы не тратить излишне твое время, позволь передать упомянутую помощь.
Он кивнул своему громиле:
– Седьмой…
Тот поднял сундучок, поставил перед Салемом. Взял ключ, пристегнутый к поясу цепочкой, клацнул замком, откинул крышку. Внутри лежали фарфоровые трубки. С одного конца каждой крепилась рукоять, а из другого торчало острие.
Салем почесал бороду:
– Прости, Могер, но я что-то не возьму в толк…
Бакли жестом фокусника выхватил из ларца трубку. Сдвинул какой-то рычажок, издав звонкое клацанье. Из трубки выпала короткая стрелка – полфута длиной. У острия горел красный огонек.
Спустя секунду меч Джоакина упирался в грудь Бакли, а меч Седьмого – в грудь Джо.
– Опусти. Это. Дерьмо, – по словам отчеканил Трехпалый.
– Засунь клинок себе в зад! – рыкнул Седьмой.
– Тихо, тихо, друзья мои!.. – Бакли опустил стрелу в ларец и поднял руки вперед ладонями. – Это – дар Салему, я только показал его как следует, и больше даже пальцем к нему не притронусь. Все в ларце – твое, вождь.
Джо и Седьмой медленно опустили клинки. Салем растерянно вертел головой:
– Трехпалый, дружище… что это такое?
– Искровый самострел, – холодно ответил Джо. – Тот, в кого попадет стрелка, рухнет без чувств или даже умрет. В броне или без – все едино.
Могер Бакли ухмыльнулся:
– Не зря я просил позвать тебя, Трехпалый. Знал, что оценишь дар по достоинству. А вы, генерал с майором, что скажете?
– Чтоб меня забодали… – проронил Рука Додж.
– Тьма сожри!.. – выдохнул Зуб. – Можно мне?..
Он потянулся к сундучку, и Бакли кивнул со слащавой улыбкой:
– Отчего нет?
Зуб поднял самострел двумя руками, огладил ствол, поднес к глазам горящее острие. Было видно, как дрожат у него пальцы.
– Сила божья!.. Это правда настоящая искра?!
– Да, – кивнул Джо. – Положи ее лучше.
Зуб подчинился очень нехотя. Опустил оружие не в ларец, а перед собой, и не сводил с него взгляда.
– Значит, этой штукой можно убить? – уточнил Салем.
– С великой легкостью, – кивнул Бакли. – Если попадешь в грудь или выше, человек умрет. Если в живот и ниже – скорчится от боли и лишится чувств. Потом можешь добить кинжалом.
– Коль твои хозяева, Могер, уважают меня, то должны знать: я никому не желаю зла. Я не хочу убивать!
– Абсолютно верно. Ты не хочешь, и я не хочу, и мои хозяева тем более не хотят. Но иногда нам приходится. Порою встречаешь людей, что хотят убить тебя. Если позволишь им это сделать, то светлая цель – справедливость – останется не достигнута. А если прицелишься им в живот и нажмешь скобу – злодеи упадут к твоим ногам. Ты разоружишь их и пощадишь, как сделал на заставе у Излучины, только без боя – быстро и просто.
– Хм… – Салем покосился на Джо и Бродягу, ища у них совета.
– Искра – самое сильное оружие в мире, – сказал Джоакин.
– А очи чертовски дороги, – добавил пивовар.
Но никто не ответил прямо: принять дар или нет. А именно об этом размышлял вождь.
– Чего хотят за помощь твои хозяева?
Салем, кажется, надеялся, что цена окажется непомерной, и он без колебаний откажется.
– Ничего, кроме справедливости и честного налога.
– Они ждут, что я кого-то убью?
– Надеются, что тебе не придется.
– Тогда зачем дарят оружие?
– Пока твое оружие слабо, как вилы да цепы, у многих возникнет желание тебя остановить. Но когда держишь в руках искру, все враги без боя уйдут с дороги.
– Разве у нас много врагов? Мне думалось, только министр налогов…
Бакли рассмеялся и хлопнул Салема по плечу.
